Наверх
Репортажи

Утратившие

Жизнь и смерть в дагестанском «зазеркалье».
07.08.2017
По официальным данным, в 2016-м в Дагестане погибли 20 силовиков и 99 боевиков. Согласно информации правозащитного центра "Мемориал", летом-осенью того же года в республике были похищены неизвестными или пропали 16 молодых людей. Этот текст о том, как живут в «стране гор» матери, жены и дети, оставшиеся без сыновей, мужей и отцов.
Внезапно вдали, за редкой линией кипарисов, показались маленькие белые «испанские» домики. Они возникли спозаранку за окном поезда «Санкт-Петербург – Махачкала», но взгляд не успел различить, что это за постройки, - жилые или хозяйственные, - как полупрозрачная волна тополиного пуха, взявшегося невесть откуда, накрыла состав. Чечня оставалась позади, мы приближались к Хасавюрту. Обилие военных на западной («чеченской») окраине города и полицейских на железнодорожном вокзале настраивало на серьезный лад. Сосед по плацкарту принялся втолковывать своему непроснувшемуся до конца товарищу: «К ментам не подходи – их взрывают в первую очередь. Увидишь ничейную сумку – не бери, мало ли чего. Тут постоянно теракты!» Я прикинул – в Дагестане последний подобный инцидент произошел более года назад, - и отвернулся. Миновав Хас, наш пассажирский провалился в сады Прикаспийской низменности. Сонный зрачок долго блуждал по сельскому ландшафту, пока не уцепился за небольшое кладбище с зелёными флажками на нескольких могилах, означающими – здесь лежат шахиды.  
«…объявили в розыск как боевика»
Черноглазый двухлетний Усман ерзает по цветастому ковру, вытаскивая из пакета игрушечные машинки. Белая, зеленая, красная, желтая, оранжевая…Спустя минуту они уже выстроены в колонну, пересекающую комнату от стены до стены.
- Давайте сначала.
- Хорошо, - говорит Эминат, тяжело откидываясь на спинку кресла, - Я сама пенсионерка, инвалид второй группы. Саид у нас на костылях передвигался, а потом с тростью. Еще раньше, осенью 2015-го, в аварию попал, на машине разбился. Долго лежал в больнице. После выписки - по поликлиникам. Только в конце августа 2016-го ему с поврежденной ноги пластинки для фиксации кости сняли. Но все равно…Усман, племянник, его случайно заденет, а тот чуть не падает.
- И уже в конце сентября ваш сын исчез…
- В тот день моя дочка и ее муж подвозили до Махачкалы его с ещё одним парнем. В Махачкале Саид с этим парнем вышли и пересели на такси. Позже он позвонил зятю и попросил машину. Тот разрешил. Вернулся Саид ближе к вечеру.
- А в Махачкалу зачем ездил?
- Они отвозили одежду и продукты детям из малоимущей семьи…Так вот, после 19.00 он снова ушел. Через некоторое время набираю ему. Перезванивает: «Мама, скоро приду». Хорошо. Прошлась до магазина, обратно. Дома прилегла. Проснулась около полуночи. Саида нет. Звоню ему опять. Телефон отключен. Всю ночь звонила, все утро. Утром набирает его другой знакомый: «Где Саид? Не паникуйте. Сейчас приеду, расскажу». Хорошо, ждем. Приезжает, ходит по квартире туда-сюда. Потом произносит: «Саида цэпанули». «Что значит цэпанули?» «В масках люди забрали». Кстати, парень, с которым Саид тогда в Махачкалу выезжал, тоже пропал.
- В полицию обращались?
- Сразу написали заявление. И его объявили в розыск как боевика, и поставили на профучет задним числом. Семья того парня наняла адвоката, он сказал: «Раз такое случилось, значит скоро будет спецоперация и там, возможно, найдут и автомобиль, и тела».
- Ну, собственно говоря, далее в СМИ появилась новость о спецоперации в южном Дагестане, расстрелянном и вспыхнувшем авто и трех находившихся внутри подпольщиках. В частности, сообщалось, будто за рулем сидел Саид.
- Да, мы тоже читали такое.
- Опознание было?
- В Дербент к следователям ездили, - вздыхает Эминат, - Сперва нам сказали, что не могут показать останки? Почему? «Рухнем мы, умрем на месте от ужаса…Это не ваша проблема! Нам наше покажите!», - отвечала я. И каждый раз показывали фотографии разных трупов. У первых двух ни головы, ни рук, ни ног не было. Неузнаваемые. Третий – словно распотрошен. Лицо изуродовано, руки-ноги на месте, но от горла до пупка вскрыто и видно, как внутренние органы расположены. Мало того, когда мы смотрели машину, там кости чьи-то в салоне лежали.
- А ДНК-экспертиза?
- Я кровь сдавала. Пообещали отправить на анализ в Кисловодск или Ессентуки. Хорошо. Конец декабря. Выясняется, что материал никуда не пришел. Обращаемся к следователю. Тот отнекивается. Мол, отправил все. Ладно. Поехали в республиканский многопрофильный центр, где анализ тоже делают. Там нам работник сказал, что, в реальности, дальше их учреждения ДНК-пробы не посылают. При нас этот сотрудник звонит следователю, а тот ему: «Материалы пока не отправлены». А нам, получается, три месяца врал. Для чего? Уже и в прокуратуру жалобу на него написали. В итоге, в Махачкале анализ все-таки сделали и сообщили - есть сходство.
- Сейчас какова ситуация?
- Сейчас в МВД хотят закрыть дело. На него ведь 208-ю статью повесили. «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем». Говорят: «Дело закрываем. Подпишите уведомление». А мы не согласны. Мы не согласны с заключением по ДНК-экспертизе. Мы этого заключения даже не видели. Участковый к нам однажды забежал. «Что у вас случилось? Я же знал Саида, такой хороший парень. Как подобное могло произойти? Я сам в шоке. Вы не в курсе, где он скрывается?»
- А с машиной…
- Ой, с машиной не лучше. Причину возгорания никто даже не пытался выяснять. В прессе написали, будто она взорвалась от попадания в бензобак. Но в корпусе насчитали 160 пулевых отверстий. Бензобак – целый. Получается, ее сожгли и затем расстреляли?
- Останки-то вам хотя бы планируют выдавать?
- Предупредили, мол, имеют право держать их в морге полгода, а затем, если никто не заберет, похоронить. Но если мы не знаем, кому они в действительности принадлежат, как можем забрать их? Как можем похоронить чужого? Раньше, пока сами не столкнулись, не знали ни про ЦПЭ (центры противодействия экстремизму при МВД – авт.), ни про НВФ (незаконные вооружённые формирования – авт.), ни про учётников. Это теперь…, - произносит Эминат и на мгновение умолкает, глядя на играющего на ковре Усмана, - Никогда я своих детей таким вещам не учила. Сама выросла в детдоме…А это…Что происходит…Просто истребление.
Усман прекращает играть, смотрит на бабушку. Эминат беззвучно плачет. Мальчик подбегает к ней и хватает за колени.
- Не плачь! Он придёт! Он придёт!
Детский голос бьёт по ушам. Жду, пока Эминат немного успокоится.
- Вы, вообще, откуда?
- С Магарамкентского района. А муж из Гусарского района Азербайджана, из лезгинского села. Переехали сюда, познакомились, поженились. Муж на ТЭЦ работал. Я 12 лет нянечкой в садике и 29 лет комплектовщицей на заводе «Дагдизель». Получили квартиру от его работы, ТЭЦовскую. В 2000-м он умер. Инсульт. Саид тогда в Мурманске жил, в семье старшей дочки. Там 10-й класс закончил. После смерти отца возвратился. В армии не служил по состоянию здоровья. Машинами занимался, помогал мне фруктами торговать... Вот…
Когда уже стоял у порога, она сказала:
- Нам скрывать нечего. У любого во дворе спросите про моего сына, про мою семью. Все скажут и какая я мать, и какая у меня семья. Да, я не хочу, чтобы завтра к нам постучали. Никто не знает, что завтра будет. Боюсь только за детей и внуков. У нас выйдешь на улицу и не знаешь, вернешься домой или нет. А мы…С одной стороны, хотим правду узнать. С другой, не хотим верить в то, что это на самом деле случилось. 
Автобус тащится по трассе к Махачкале, периодически притормаживая возле полицейских постов. Вдоль шоссе, по правую и левую руку, тянутся кварталы многоэтажных пустующих новостроек или недостроев. Город без людей. «Интересно, для кого?», - подумал я, взирая на массивы железобетонной недвижимости, покрывающей предгорную равнину. Время от времени единица общественного транспорта подпрыгивает на ухабах. По встречке пролетает чёрный блестящий затонированный кортеж. «На Camry рассекают. Лучше бы дороги отремонтировали», - цедит стоящий рядом долговязый юноша.
«…проработал в органах семь лет»
Дневной свет заливает гостиную большого одноэтажного частного дома – подоконники, ковёр на полу, стол, сервант, выглядывающего из соседней комнаты двухлетнего мальчика, сидящую на диване молодую женщину по имени Патимат в синем хиджабе и простом чёрном длинном платье.
- Ваш мальчик?
- Да. Самый младший. А девочки в школе.
- Всегда здесь жили?
- Нет. Я из другого района. Этот дом – родительский. То есть, родителей Магомеда, мужа. Мы с ним уроженцы одного села. В принципе, у нас желательны браки только между односельчанами. Так принято… Ну, он закончил юридический факультет, два года в армии отслужил и мы поженились.
- До того, как устроиться в МВД, кем работал?
- Газ проводил. Затем арбузы на продажу выращивал. Не получился бизнес, в итоге. Младший брат у него в Чечне служил, после возвращения – в местной милиции. Уволился. Магомед наоборот – записался. Проработал в органах семь лет...
Я вспоминаю сводку, сообщающую о гибели Магомеда при обстреле из проезжавшего мимо автомобиля, заблаговременно найденную и выученную чуть ли не на зубок.
- Дома была. Мне вечером позвонили. Сказали, в аварию попал. Стала ему набирать. Не дозвонилась. Потом телефон у меня забрали. Ну, я и поняла. Сыну до сих пор говорю: «Папа придёт, когда ты вырастешь». Он повторяет. Младшая дочка очень переживала. Старшая? Старшая, кажется, привыкла уже.
- Вы в трауре, насколько понимаю.
- Верно. Так положено. Не выхожу из дома. Только во двор иногда.
- Как долго продлится ваш траур?
- Год. В моем селе очень религиозные люди. Не дай Бог, узнают, что вышла раньше срока, да еще одна. Станут обсуждать. Я все сделаю, для того, чтобы таких пересудов не было. Да и вообще…На 80% моей жизни поставлен крест.
- В чем сейчас поддержку для себя находите?
- В молитве, в детях. Коран читаю. Раньше и накраситься могла, и приодеться. А теперь зачем? Ради кого? Живу только для детей. Иногда, конечно, думаю: «Почему он? Почему именно он?» Видимо, суждено. На все воля Аллаха.
- Дети к чему склонность проявляют?
- Сын характером в папу, заявляет: «Стану полицейским». Дочки…Одна в ресторане хочет работать, шеф-поваром. Другая продавщицей, - перечисляет Патимат и вдруг слегка усмехается, - А что, востребованная в Дагестане профессия.
На обочине магистрали, на фоне гор, возвышается гигантская жёлто-фиолетовая черепаха с дверью во чреве. Рядом в землю воткнута табличка с надписью «Зоопарк «Тортилла»». От ближайшего аула через поле к черепахе спешат папа, мама и ребёнок. Дальше, на перекрёстке за «Тортиллой», стоит человек в камуфляже и автоматом на груди. Машет водителю нашей маршрутки. Тот произносит: «Эххх. Что там у них опять случилось…» и поворачивает на второстепенную дорогу, в объезд.
«…затолкали в салон и уехали»
«Теперь сюда», - Магидат указывает на узкий проход между двумя пятиэтажками, миновав который проникаем в зеленый обширный двор с детским садом из белого кирпича. Пройдя в подъезд, окрашенный изнутри в синий, поднимаемся по ступенькам. Квартира. Пристраиваемся на маленькой кухне. Балконная дверь открыта. С моря задувает теплый ветерок.
- Моего сына, Рамалдана, похитили в сентябре 2016-го. Ему позвонил друг и вызвал на улицу. Когда сын вышел, друга там не было. Как рассказывают те, кто видел, были две машины и восемь человек в масках, в гражданской одежде или в камуфляже. Скрутили, затолкали в салон и уехали. Только тапочек остался на тротуаре. Невестке знакомая набрала: «Кажется, твоего мужа забирают». У меня, конечно, истерика, давление подскочило. Скорая примчалась. Через два часа этот друг появляется. «Да, я его вызвал. Но я не помню, что имел в виду – сейчас выходить или потом». Глупо звучит, да?
- Он на профучете состоял?
- Пару лет назад с товарищем из Махачкалы с работы ехал. По пути остановились, так как время намаза. Зашли в мечеть. Час-два-три…Его нет. Я на нервах. Пять часов отсутствовал. Позже выяснилось, что их задержали. Поставили на учет. Но я своего ребенка знаю на 90%. Просто Рамалдан - мусульманин-салафит. А салафиты, по их мнению, ничего хорошего не заслуживают. Но если сделал человек плохое, накажите его по закону. Я от себя еще добавлю. А сейчас…доказательств нет, дело возбуждать не собираются. «Он в лесу», - утверждают. Хотя в лесу давно уже никого и они сами прекрасно знают об этом.
- Официально действия какие-то предпринимались?
- Мы подали заявления о похищении и в полицию, и в СК. В ответ – отписки. Мол, ваш сын не потерпевший, «ведь он сам ушел». Обещали к новому году организовать проверку. Позже заявили, будто Рамалдан - в числе убитых в спецоперации в Южном Дагестане. «Опознать нельзя, в сожженном виде». Я кровь сдала. Результатов нет. Спрашиваю: «С чего ради вы утверждаете, что он там есть, если итоги ДНК-экспертизы отсутствуют?» «Мы предполагаем» В общем, без толку.
На кухню забегает полуторагодовалый мальчик и, улыбаясь, хватает меня за штанину.
- Это у нас кто?
- Это Абдулла, внук мой золотой, - расцветает Магидат.
- Возвращаясь к вопросу о спецоперации…В СМИ имя Рамалдана не фигурировало в списке погибших.
- Да. Потом нам уточнили, что его в списке нет. Потом снова появился. Потом опять исключили. Кстати, видела протокол, в котором написано, что он был боевиком. Йоханный бабай! Боевик живет обычной жизнью? Ходит средь бела дня в стоматологию зубы лечить? С детьми каждый вечер гуляет? Всё. Закончились эти салафиты лесные. Всех поймали. А кого сейчас ловят?
- В данный момент вы чего добиваетесь?
- Возбуждения уголовного дела по факту похищения. Хочу справедливости. С другой стороны, взяли у меня кровь для ДНК-анализа, но стоит ли их экспертизам верить, ежели подобные дела творятся? Наверное, нужно независимое исследование. А почему бы и нет? Таких случаев, как с моим сыном, полно. Сплошь и рядом. Люди, конечно, молчат, боятся. И я боялась, пока меня не коснулось. А нынче я куда угодно пойду, лишь бы разобраться.
- Учился он у вас где?
- Тут. В частности, с шестого по 11 класс - в морской школе с военным уклоном. Думали, по этой стезе дальше. Но Рамалдан не захотел. Отправился в Волгоград. Закончил местный зубной техникум.
- Почему именно в Волгоград?
- Там у меня рядом сестра живет. От нее хоть какая-то помощь. Продуктами, еще чем-нибудь. Если честно, я ему свободы не давала. Всегда присматривала. Как нежное мороженое растила. А что до техникума, к стоматологии у него тоже душа не лежала. Нравилась физическая работа. Трудился одно время на стройке. На трассе в шаурме работал. По профессии не мог устроиться. Надо же заплатить. А чем? Ну, и руки у него опустились, что ли….Знаете, мы думали, никому не нужны. Оказывается, нужны. Вот на моем единственном ребенке кто-то себе премию сделал, видимо.
- Малыши как восприняли?
- Очень плохо. Старшей скоро три исполнится. Она постоянно спрашивает: «Папа на работе? Когда папа придёт?» Телефон берёт, его фотографии ищет: «Папу покажи». Тихий ужас.
- Что отвечаете?
- А что ответить? «Похитили папу твоего!» Так, что ли, сказать? Не дай бог. Говорим: «Попозже придёт». Отец тоже тяжело переносит. Он сейчас охранником в детском саду. Раньше – сапожником и на заводе. Сама – там же 15 лет после механического техникума. Затем завод развалился. Устроилась поваром. Ещё четыре с половиной года чужих детей нянчила. Нынче уже не могу. Нервы на пределе. Живу, как в кошмарном сне. Если бы не внуки…Когда их нет – это всё. Плакать начинаю. Даже когда на прогулку уходят. Иногда думаю: с ума, наверное, сойду, стану по улицам мотаться. Но вспоминаю про внуков. Им же бабуля здоровая нужна…. На что теперь надеюсь? На высший суд. Те люди поживут шикарно, но, в конце концов, ответят за свои поступки. Кровью наших детей харкать будут.
- На земной не рассчитываете?
- Неееет. Куда там? На земле, у кого деньги – у того и поддержка. А у нас в республике бОльшая часть населения на детские пособия живёт и на пенсии родителей. Работы нет, а если есть – кидают. На стройке Рамалдан сколько раз без зарплаты оставался…Даааа. Не богатые мы. И не хотим становиться богатыми. Лишь бы на душе покой. Абдулля, Абдулля, - зовет Магидат внука и гладит его, подбежавшего, по голове, - Какое будущее у наших детей? Всевышний знает… Терпеливо ждем его решения. Тут много таких.
Поезд «Махачкала – Санкт-Петербург» несётся на северо-запад. Я лежу на верхней полке в плацкартном вагоне и слушаю заунывное пение рельс. За оконным стеклом до горизонта простираются затопленные в результате паводка поля и сады Ставрополья. Через неделю мне позвонят. «Здравствуйте, меня зовут Марьям. Вы ещё в Дагестане?» «К сожалению, уже нет. А в чем дело?» «Моего мужа похитили…».

Махачкала - Екатеринбург
Май-июнь 2017.

Комментарии:

Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...