Заметки
Сила в мери: как изучение мертвого языка помогает осознать свою идентичность
Кто такие «северные великороссы» и «новые меряне»?
12.12.2020
- Публикатор: Александрина Елагина (sandraelagina)
- Текст: Валентин Константинов, Андрей Мерянин
- Фото: Валентин Константинов, Андрей Мерянин
Художник-этнофутурист Валентин Константинов начал изучать культуру и язык меря из-за истории своей семьи.
– Прадед по материнской линии и все его предки — из города Молога Ярославской губернии. Сейчас дом, в котором когда-то жила семья прадеда, стоит на дне Рыбинского моря. Всё Верхнее Поволжье — это территория финно-угорского народа меря. Безусловно, у меня не только мерянские корни, в моем роду были и татары, кривичи, эрзя, вятичи. Культура каждого из перечисленных народов уникальна и интересна. Но я решил остановить свой интерес на меря, мне нравится заниматься именно этим народом, – рассказывает художник.
– Прадед по материнской линии и все его предки — из города Молога Ярославской губернии. Сейчас дом, в котором когда-то жила семья прадеда, стоит на дне Рыбинского моря. Всё Верхнее Поволжье — это территория финно-угорского народа меря. Безусловно, у меня не только мерянские корни, в моем роду были и татары, кривичи, эрзя, вятичи. Культура каждого из перечисленных народов уникальна и интересна. Но я решил остановить свой интерес на меря, мне нравится заниматься именно этим народом, – рассказывает художник.
Валентин Константинов, фото – из личного архива
Такая же причина у Андрея Мерянина. Он изучает историю народа меря, исследует мерянскую топонимику Верхневолжья, расшифровывает фамилии.
– Я чувствую связь с мерей в первую очередь через свое прямое родство с заволжскими постмерянскими популяциями, «чудцой» и «жгонами», по линии отца. Связь именно с мерянскими корнями – это некий личный внутренний «ответ», «необходимость». По линии матери я потомок вятских марийцев. «Марийское» во мне тоже отзывается, но я в большей степени сосредоточен на мерянской теме. Во мне не возникает диссонанса: меря и марийцы близкородственные народы, их языки в средневековье были очень похожи, по этому в своей ревитализации, в сравнениях, мы активно используем северо-западный диалект марийского языка (костромские или нижегородские марийцы), – объясняет он.
– Я чувствую связь с мерей в первую очередь через свое прямое родство с заволжскими постмерянскими популяциями, «чудцой» и «жгонами», по линии отца. Связь именно с мерянскими корнями – это некий личный внутренний «ответ», «необходимость». По линии матери я потомок вятских марийцев. «Марийское» во мне тоже отзывается, но я в большей степени сосредоточен на мерянской теме. Во мне не возникает диссонанса: меря и марийцы близкородственные народы, их языки в средневековье были очень похожи, по этому в своей ревитализации, в сравнениях, мы активно используем северо-западный диалект марийского языка (костромские или нижегородские марийцы), – объясняет он.
Для него изучение мерянского языка стало не только связующим звеном с предками и важной частью личности: «Молюсь в православной церкви на мерянском. Реконструировал для этого короткие молитвы», – говорит он.
Андрей Мерянин, фото – из личного архива
Оба они говорят, что изучение мертвого языка их предков помогают им лучше узнать себя, понять свое место в мире и «на карте нашей страны».
– Финно-угорские корни русского народа – это важный элемент самосознания. Ведь так мы понимаем, что мы – не пришельцы с запада, а коренные жители нашей страны, и нас окружают родственные нам культуры и народы, – говорит Константинов.
По словам Мерянина, до сегодняшнего дня никто не смог сформировать позитивный образ «русскости», который бы пришелся по душе ярославцам, костромичам, ивановцам: «Мы мечемся от одной концепции к другой, в итоге не принимая никакой». Он называет людей, которые считают себя потомками аутентичных меря «новыми мерянами»:
– «Новые меряне» полагают, что это [отсутствие позитивного образа русских] связано с тотальной недооценкой роли автохтонного населения и его культуры, ментальности. Имманентные финно-угорские черты «северных великороссов» – спокойствие, терпение, упорство в труде, сосредоточенность, привязанность к своей земле, лесу, почитание древних местных святынь, не могут быть объяснены только в принятой сегодня колониальной миграционной модели освоения огромного лесного пространства Северо-Востока и Севера, – объясняет Мерянин.
– Финно-угорские корни русского народа – это важный элемент самосознания. Ведь так мы понимаем, что мы – не пришельцы с запада, а коренные жители нашей страны, и нас окружают родственные нам культуры и народы, – говорит Константинов.
По словам Мерянина, до сегодняшнего дня никто не смог сформировать позитивный образ «русскости», который бы пришелся по душе ярославцам, костромичам, ивановцам: «Мы мечемся от одной концепции к другой, в итоге не принимая никакой». Он называет людей, которые считают себя потомками аутентичных меря «новыми мерянами»:
– «Новые меряне» полагают, что это [отсутствие позитивного образа русских] связано с тотальной недооценкой роли автохтонного населения и его культуры, ментальности. Имманентные финно-угорские черты «северных великороссов» – спокойствие, терпение, упорство в труде, сосредоточенность, привязанность к своей земле, лесу, почитание древних местных святынь, не могут быть объяснены только в принятой сегодня колониальной миграционной модели освоения огромного лесного пространства Северо-Востока и Севера, – объясняет Мерянин.
Для него сила – в мери, ключ к к малой родине, пониманию самого себя. Практически мудрость, предками данная: «Чувствую к языку своих давних предков бесконечную любовь, как чувствовал ее по отношению к своим деревенским бабушкам и их деревенской диалектной речи», говорит Мерянин.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...