Репортажи
Доказательство веры
Почему в Республике Беларусь можно быть Свидетелем Иеговы*. А в России — нет
22.10.2019
- Публикатор: Антон Резниченко (Anton17)
- Текст: Игорь Найденов
- Фото: Игорь Найденов
- Источник: Русский репортер
В России усиливаются репрессии в отношении последователей религиозной организации «Свидетели Иеговы»*, деятельность которой у нас была объявлена судом экстремистской и запрещена два года назад. В сентябре в Саратове сразу шестерых местных жителей, «Свидетелей»*, осудили на реальные сроки заключения от двух до трех с половиной лет. «РР» отправился в Республику Беларусь, чтобы понять, что заставляет белорусскую власть, в отличие от союзной российской, терпеть сектантов, чем саратовское дело отличается от московского и куда в конце концов делись бумажные Библии.
— Здравствуйте, у вас есть время поговорить о Боге?
Подавая приветственную руку, Антон Чивчалов сардонически усмехается:
— И вы туда же. Мы ведь так никогда не говорим. Зачем задавать вопрос, который программирует на ответ «нет»? Словно самовоспроизводящийся мем. Или миф, — говорит Антон. — Впрочем, мифов вокруг нас тьма тьмущая.
— С чего же обычно начинается ваш разговор с людьми?
Подавая приветственную руку, Антон Чивчалов сардонически усмехается:
— И вы туда же. Мы ведь так никогда не говорим. Зачем задавать вопрос, который программирует на ответ «нет»? Словно самовоспроизводящийся мем. Или миф, — говорит Антон. — Впрочем, мифов вокруг нас тьма тьмущая.
— С чего же обычно начинается ваш разговор с людьми?
— Например: «Как вы считаете, почему Бог не покончит с несправедливостью и злом?».
Судите сами
Антон Чивчалов — Свидетель Иеговы*. Но где же этот строгий костюм? Где белозубость, как в буклете? Похоже, он из тех, кто разрушает стереотипы. Мы встретились в Минске, в одном из ТЦ. Антон переехал в Республику Беларусь с женой и сыном из России четыре года назад с духовно-просветительской миссией. Иными словами, помогать проповедовать. То есть еще до того, как его организацию в России объявили вне закона. Будет преувеличением назвать Антона «беженцем совести». Зато отсюда, из не очень далекой от его родины дали, да еще схожей с ней духом и нравами, ему яснее видится там происходящее.
— Давайте сразу вопрос в лоб. По какой причине вас запретили?
Антон берет паузу. У СИ* не принято на вопрос в лоб парировать ответом в лоб — стараются сгладить. Вот и он пытается отделаться общими фразами. Конспирологическими теориями. Вроде такой: «Российские спецслужбы считают нас иностранными агентами. Организация ведь была создана в Питтсбурге. А США для них как красная тряпка».
Но потом становится решительней. Ведь речь идет не об отвлеченных материях. О реальной и земной судьбе близких и друзей. О себе в конечном счете.
— Давайте сразу вопрос в лоб. По какой причине вас запретили?
Антон берет паузу. У СИ* не принято на вопрос в лоб парировать ответом в лоб — стараются сгладить. Вот и он пытается отделаться общими фразами. Конспирологическими теориями. Вроде такой: «Российские спецслужбы считают нас иностранными агентами. Организация ведь была создана в Питтсбурге. А США для них как красная тряпка».
Но потом становится решительней. Ведь речь идет не об отвлеченных материях. О реальной и земной судьбе близких и друзей. О себе в конечном счете.
— Как бы то ни было, проблемы у Свидетелей* в РФ начались ровно с того момента, когда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл стал патриархом. Впервые была запрещена наша публикация. Совпадение?
— Вы мне скажите.
Антон все-таки продолжает придерживаться осторожного подхода, мол, судите сами:
— Патриарх Кирилл борется со Свидетелями* долгое время. Еще при Союзе в нашем издании «Сторожевая башня» была заметка со ссылкой на католический журнал, где он жалуется Папе Римскому на засилье Свидетелей*. И предлагает объединиться в борьбе с ними.
— А возглавив РПЦ, он просто масштабировал свою неприязнь?
Антон неопределенно кивает. То ли в знак согласия, то ли наоборот.
Антон все-таки продолжает придерживаться осторожного подхода, мол, судите сами:
— Патриарх Кирилл борется со Свидетелями* долгое время. Еще при Союзе в нашем издании «Сторожевая башня» была заметка со ссылкой на католический журнал, где он жалуется Папе Римскому на засилье Свидетелей*. И предлагает объединиться в борьбе с ними.
— А возглавив РПЦ, он просто масштабировал свою неприязнь?
Антон неопределенно кивает. То ли в знак согласия, то ли наоборот.
Православный атеист
Справедливости ради Антон подчеркивает, что в России не только у Свидетелей* проблемы. В связи с «законом Яровой» они начались и у протестантов (речь идет о законе 2016 года, предусматривающем крупные штрафы за «незаконное миссионерство» и прочие санкции, которые легче всего применить против малых церквей. — «РР»). Уже есть решения судов о сносе их церквей. Так или иначе, говорит Чивчалов, у всех проблемы, кроме православных.
В Беларуси же у религиозных конфессий проблем гораздо меньше. Взять тех же СИ*. Ежегодно они проводят свои Конгрессы на минском стадионе «Трактор». Собираются все 6150 белорусских Свидетелей*. Конгресс для них по значимости — что-то вроде Пасхи или Рождества для православных. А на главной площади Минска стоит католический Красный собор. Вторая по популярности достопримечательность.
На собрание свидетелей Иеговы* в Минске прийти может любой. Адрес и расписание есть на сайте. Единственное требование — быть трезвым.
— Почему такая вольница?
— Нет подавляющего влияния РПЦ. Ощущения засилья, — отвечает Антон. — Склеивания национальности и религии, поощряемого государством: русский равно православный.
Антон вспоминает, как профессор, преподаватель госуниверситета в Саранске, обвинил Свидетелей* в том, что они «американцы». Антон ему: «Я и в Америке-то ни разу не был». А профессор: «Если человек не православный, он не русский».
— А что белорусская власть?
— Главное — нет госзаказа на гонения по признаку религии. Так же как и антисектантских организаций. Есть всего несколько активистов, которые пытаются составлять какие-то петиции. Но их подписывает несколько десятков человек. И сами они признают, что ничего не выходит… А знаете, что в Википедии на странице президента Лукашенко указано в графе «вероисповедание»?
— Видит Бог, не знаю.
— «Православный атеист».
— Некоторые еще заявляют о себе: «атеист, воспитанный в православной культуре». Вроде как верить не верю, но могу поколебаться, если надо.
— В любом случае он не стесняется говорить, что равноудален от всех конфессий.
— Нет подавляющего влияния РПЦ. Ощущения засилья, — отвечает Антон. — Склеивания национальности и религии, поощряемого государством: русский равно православный.
Антон вспоминает, как профессор, преподаватель госуниверситета в Саранске, обвинил Свидетелей* в том, что они «американцы». Антон ему: «Я и в Америке-то ни разу не был». А профессор: «Если человек не православный, он не русский».
— А что белорусская власть?
— Главное — нет госзаказа на гонения по признаку религии. Так же как и антисектантских организаций. Есть всего несколько активистов, которые пытаются составлять какие-то петиции. Но их подписывает несколько десятков человек. И сами они признают, что ничего не выходит… А знаете, что в Википедии на странице президента Лукашенко указано в графе «вероисповедание»?
— Видит Бог, не знаю.
— «Православный атеист».
— Некоторые еще заявляют о себе: «атеист, воспитанный в православной культуре». Вроде как верить не верю, но могу поколебаться, если надо.
— В любом случае он не стесняется говорить, что равноудален от всех конфессий.
Свой — чужой
Суббота. Тихий минский район. Улица Казинца. На первом этаже бизнес-центра собрание СИ*.
Помещение, похожее на гостиничный конференц-зал, заполнено верующими. Это и есть Зал Царства. Найти его несложно. На сайте — адрес и расписание.
Есть пожилые и дети. Но большинство — среднего возраста. Две-три картины по стенам. Библейские сюжеты угадываются смутно. Какой-то седовласый старец с козами. У микрофона ведущий. Он знает всех по именам. Обращается так: брат, сестра. Говорит монотонно, не повышая голоса. Действует это больше усыпляюще, чем воодушевляюще. Разбирают свежую статью из «Сторожевой башни». Как и Свидетели* по всему миру. Все должно быть типовым: статья, формат собрания, дизайн помещения. Одинаковыми — песни и музыка. Сетевая организация, словом. Вроде Макдональдса.
— В Библии сказано о единстве. Мы воплощаем эту идею — в вере, в религиозной практике, в повседневности, — говорят СИ*.
Помощник ведущего зачитывает с выражением абзац. Ведущий спрашивает, кто что понял. Выбирает поднятую руку.
Помещение, похожее на гостиничный конференц-зал, заполнено верующими. Это и есть Зал Царства. Найти его несложно. На сайте — адрес и расписание.
Есть пожилые и дети. Но большинство — среднего возраста. Две-три картины по стенам. Библейские сюжеты угадываются смутно. Какой-то седовласый старец с козами. У микрофона ведущий. Он знает всех по именам. Обращается так: брат, сестра. Говорит монотонно, не повышая голоса. Действует это больше усыпляюще, чем воодушевляюще. Разбирают свежую статью из «Сторожевой башни». Как и Свидетели* по всему миру. Все должно быть типовым: статья, формат собрания, дизайн помещения. Одинаковыми — песни и музыка. Сетевая организация, словом. Вроде Макдональдса.
— В Библии сказано о единстве. Мы воплощаем эту идею — в вере, в религиозной практике, в повседневности, — говорят СИ*.
Помощник ведущего зачитывает с выражением абзац. Ведущий спрашивает, кто что понял. Выбирает поднятую руку.
Суды сегодня — единственное место, говорят, где мы можем безопасно собраться. Потому что ОМОН туда не ворвется. Не положит всех на пол. И не арестует.
Будто специально сегодняшняя тема — как расположить к себе людей во время миссионерских прогулок. Выходит чистая журналистика. «Проявите искрений интерес к собеседнику. Попробуйте мысленно прожить его жизнь». «Не следует упускать возможности разговаривать с разными людьми». «Для начала надо найти, что волнует человека. И вовлечь таким образом в беседу». Армейской дисциплины нет. Люди уходят когда хотят.
Главное разочарование — у верующих нет бумажных Библий. Все сидят уткнувшись в гаджеты. Возникает ощущение, едешь в метро. Продвинутая религия, что сказать.
Такие группы есть во всех городах РБ с населением от 10 тысяч. В Минске их 11. Очень мало, по европейским меркам. Для сравнения: в Риме — больше ста.
Прийти на собрание может любой. Одно ограничение: нельзя пьяным. А люди думают: раз секта, значит, только для своих.
— Мы хотим, чтобы Залы Царства позиционировались как центры библейского обучения. Были ориентированы на широкую общественность, — говорят верующие.
Впрочем, система распознавания «свой — чужой» работает хоть и ненавязчиво, но исправно. Новичка вычислят мгновенно. Будут предлагать помощь. Там — пальто повесить. Здесь — в планшет взглянуть. Заодно прощупают. Зачем явился. По духовной надобности — или шпион.
— У нас в собрании половина россияне, — предупреждают. — Есть кто на служение приехал. А есть и беженцы. У многих родственники в России. Некоторые думают, что общение с журналистами повредит их безопасности.
Такие группы есть во всех городах РБ с населением от 10 тысяч. В Минске их 11. Очень мало, по европейским меркам. Для сравнения: в Риме — больше ста.
Прийти на собрание может любой. Одно ограничение: нельзя пьяным. А люди думают: раз секта, значит, только для своих.
— Мы хотим, чтобы Залы Царства позиционировались как центры библейского обучения. Были ориентированы на широкую общественность, — говорят верующие.
Впрочем, система распознавания «свой — чужой» работает хоть и ненавязчиво, но исправно. Новичка вычислят мгновенно. Будут предлагать помощь. Там — пальто повесить. Здесь — в планшет взглянуть. Заодно прощупают. Зачем явился. По духовной надобности — или шпион.
— У нас в собрании половина россияне, — предупреждают. — Есть кто на служение приехал. А есть и беженцы. У многих родственники в России. Некоторые думают, что общение с журналистами повредит их безопасности.
Наталья, Алиса, Ян и Юрий — вся их семья перебралась в Беларусь из Луганска после начала там боевых действий. Юрий нашел работу по своей специальности — ювелир. Наталья — проповедует
Не считая собаки
Но нашлась отважная семья. Пригласили в свою съемную квартиру. Где-то в полуспальном районе Минска. Накрыли стол с тортом. Супруги Юрий и Наталья. Дочь Алиса. Младший сын Ян. Плюс бабушка. И собака Фунтик.
Все они из Луганска. Кроме Фунтика. Уехали, оставив дом, когда начались боевые действия. Живут на две зарплаты — вроде хватает, — Юрия, ювелира, и Алисы, секретаря. Наталья не работает, хотя имеет юридическую специальность. Проповедует.
— Сначала мы поехали в Харьков. Но там не было работы, — сообщает Наталья. Узнаваемый ворошиловградский говорок так никуда и не делся. — Потом — в Россию, к моей тете… А потом уже в Беларусь.
— Вам все равно куда ехать? К ватникам или наоборот?
— Мы ко всем людям относимся с любовью. Независимо от национальности. Как и Бог.
— В то время с оплатой здесь было получше, — вспоминает Юрий. — На Украине же пользовались дешевой рабсилой, бегущей от войны. А тут наоборот — президент придумал льготные условия.
Юрий отослал свои изделия хозяевам ювелирной фирмы. Им понравилось. Сказали — приезжайте. Единственное сожаление: в Луганске он работал на себя, а здесь пришлось на дядю.
Алиса устроилась в агентство недвижимости. Владелица искала улыбчивого сотрудника. А кто как не Свидетель Иеговы* умеет и любит улыбаться? Мальчиков сразу взяли в школу. Вон гимназия, кивает на окно Наталья.
Года два спустя семья подала заявление на допзащиту — статус, дающий право устраиваться на работу без спецразрешений и получать бесплатное медобслуживание. Когда заполняли бумажки, честно говорили, что Свидетели*. На их положении это никак не отразилось.
— То есть вам повезло?
— Мы считаем, что это Бог нас ведет. Мы же молились о руководстве. Чтобы нашлась работа. Чтобы мы могли заботиться о детях. И в то же время — делиться с людьми истинной любовью.
Они иногда наезжают в Луганск. Разговаривают с соседями, которые все эти пять лет кормят их кота, живущего под крышей. И понимают, что к Свидетелям* там стали относиться примерно так же, как и в России.
Все они из Луганска. Кроме Фунтика. Уехали, оставив дом, когда начались боевые действия. Живут на две зарплаты — вроде хватает, — Юрия, ювелира, и Алисы, секретаря. Наталья не работает, хотя имеет юридическую специальность. Проповедует.
— Сначала мы поехали в Харьков. Но там не было работы, — сообщает Наталья. Узнаваемый ворошиловградский говорок так никуда и не делся. — Потом — в Россию, к моей тете… А потом уже в Беларусь.
— Вам все равно куда ехать? К ватникам или наоборот?
— Мы ко всем людям относимся с любовью. Независимо от национальности. Как и Бог.
О войне, политике говорить не хотят. Технично и тактично сворачивают на другие темы. Упрямо дрейфуя к духовным. Скатываясь порой в проповедь.
— В то время с оплатой здесь было получше, — вспоминает Юрий. — На Украине же пользовались дешевой рабсилой, бегущей от войны. А тут наоборот — президент придумал льготные условия.
Юрий отослал свои изделия хозяевам ювелирной фирмы. Им понравилось. Сказали — приезжайте. Единственное сожаление: в Луганске он работал на себя, а здесь пришлось на дядю.
Алиса устроилась в агентство недвижимости. Владелица искала улыбчивого сотрудника. А кто как не Свидетель Иеговы* умеет и любит улыбаться? Мальчиков сразу взяли в школу. Вон гимназия, кивает на окно Наталья.
Года два спустя семья подала заявление на допзащиту — статус, дающий право устраиваться на работу без спецразрешений и получать бесплатное медобслуживание. Когда заполняли бумажки, честно говорили, что Свидетели*. На их положении это никак не отразилось.
— То есть вам повезло?
— Мы считаем, что это Бог нас ведет. Мы же молились о руководстве. Чтобы нашлась работа. Чтобы мы могли заботиться о детях. И в то же время — делиться с людьми истинной любовью.
Они иногда наезжают в Луганск. Разговаривают с соседями, которые все эти пять лет кормят их кота, живущего под крышей. И понимают, что к Свидетелям* там стали относиться примерно так же, как и в России.
Зачем этот стресс
— У нас нет инструкций, как поступать в случае гонений, — говорит Павел. — Уважаем решение каждого. Надумали переехать, чтобы уберечься, — помогаем. Остаться в России — тоже.
Павел — сотрудник религиозного объединения СИ* РБ. Что-то вроде головной организации. Бывший военный. Из Рогачева, столицы белорусской сгущенки.
Рассказывает историю с элементами чуда. Как СИ* много лет не могли получить разрешение на проведение Конгрессов. А добились своего в 2011-м. В тот год, когда в минском метро произошел теракт. О чем это говорит? — спрашивает он. Сам отвечает: —Белорусская власть нас изучила и не ждет проблем.
Павел — сотрудник религиозного объединения СИ* РБ. Что-то вроде головной организации. Бывший военный. Из Рогачева, столицы белорусской сгущенки.
Рассказывает историю с элементами чуда. Как СИ* много лет не могли получить разрешение на проведение Конгрессов. А добились своего в 2011-м. В тот год, когда в минском метро произошел теракт. О чем это говорит? — спрашивает он. Сам отвечает: —Белорусская власть нас изучила и не ждет проблем.
Белорусское законодательство заточено на то, чтобы все держать под контролем. Здесь мощная разрешительная система.
Сейчас они услышат обвинительный приговор — под ободряющие аплодисменты родных и товарищей по вере. Поблагодарят судью и прокурора за выполненную работу. Без издевки. Потому что Иисус говорит: «Молитесь за преследующих вас».
Взять Зал Царства на Казинца. Собственность СИ*. Но они каждые полгода оформляют документы, чтобы проводить собрания. В России от Свидетелей* подобного не требовалось.
В каждом территориальном исполкоме Республики Беларусь есть идеологические отделы. Которые, кроме прочего, занимаются вопросами религии.
Бывает, люди жалуются на Свидетелей*: «Ходят тут всякие. Порядок нарушают». Пишут письма. Звонят. Чиновники на местах реагируют болезненно. Вызывают Свидетелей* для объяснения. Или предлагают встретиться.
Те приветствуют такое общение.
— Это же обоюдный процесс узнавания. Они яснее понимают, кто мы. А мы — как устроена их бюрократия, — говорит Павел, тщательно подбирая слова. Не обостряя лексику. — Знаете, а ведь то, как мы здесь организовали отношения с властью, — это вклад в защиту наших братьев и сестер в РФ. Российские чиновники контактируют с белорусскими. И видят, что возможно общаться со Свидетелями* цивилизованно.
Любопытно, чем обусловлен запрет для СИ* на госслужбу. Ведь это способ напрямую транслировать во власть свои взгляды.
— Это тоже из области мифов, — говорит Наталья. — Я работала в землеустройстве, будучи Свидетелем*, в исполкоме… И эта работа мне нравилась. Просто она требует компромиссов с совестью. Там обязывают голосовать за кого надо. Участвовать в массовых мероприятиях, праздники отмечать. Зачем мне этот стресс? Такая служба отнимает много времени. А Свидетели* очень ценят свое время. Потому что делятся им с другими. Так что каждый сам решает, идти ли ему на госслужбу. В Библии вообще запретов нет. Чтоб вы знали.
— Скучно жить по этой вашей Библии. Если честно.
— Вы просто не пробовали, — отрубает она с одесской интонацией. На манер «Не делайте мне нервы».
— Это же обоюдный процесс узнавания. Они яснее понимают, кто мы. А мы — как устроена их бюрократия, — говорит Павел, тщательно подбирая слова. Не обостряя лексику. — Знаете, а ведь то, как мы здесь организовали отношения с властью, — это вклад в защиту наших братьев и сестер в РФ. Российские чиновники контактируют с белорусскими. И видят, что возможно общаться со Свидетелями* цивилизованно.
Любопытно, чем обусловлен запрет для СИ* на госслужбу. Ведь это способ напрямую транслировать во власть свои взгляды.
— Это тоже из области мифов, — говорит Наталья. — Я работала в землеустройстве, будучи Свидетелем*, в исполкоме… И эта работа мне нравилась. Просто она требует компромиссов с совестью. Там обязывают голосовать за кого надо. Участвовать в массовых мероприятиях, праздники отмечать. Зачем мне этот стресс? Такая служба отнимает много времени. А Свидетели* очень ценят свое время. Потому что делятся им с другими. Так что каждый сам решает, идти ли ему на госслужбу. В Библии вообще запретов нет. Чтоб вы знали.
— Скучно жить по этой вашей Библии. Если честно.
— Вы просто не пробовали, — отрубает она с одесской интонацией. На манер «Не делайте мне нервы».
Пение песнопений
Эту жертвенную готовность можно было видеть в лицах осужденных саратовских СИ*. Гуляет по сети фотография. Шестеро взрослых дядек. Видно, что семейные, — у семейных нет этой суеты в глазах. В костюмах. Отглажены. Выбриты. Стоят обнявшись. Все улыбаются. Похоже на встречу выпускников. Только трезвые. Сейчас они услышат обвинительный приговор — под ободряющие аплодисменты родных и товарищей по вере. Поблагодарят судью и прокурора за выполненную работу. Без издевки. Потому что Иисус говорит: «Молитесь за преследующих вас». И поедут на зону. Они это знают. Уверены: приговоры написаны заранее.
Фотография эта обезоруживает. И обескураживает.
— Тот, что с усами, — кандидат экономических наук. Университетский преподаватель банковского дела, — один из Свидетелей* водит пальцем по экрану телефона. — Уволили отовсюду, когда завели уголовку.
Как разобрать, улыбаются они искренне или по инструкции?
А вот как. Если христианин терпит за истину, объясняют СИ*, он должен радоваться. Мы ходим в суды как на праздник. Как на богослужение. Как раньше, нарядные, ходили в Залы Царства. Суды сегодня — единственное место, говорят, где мы можем безопасно собраться. Потому что ОМОН туда не ворвется. Не положит всех на пол. И не арестует.
А кроме того, Свидетели* там, в залах суда, еще и проповедуют легально. Суд же не может запретить последнее слово. Открыто говорят о библейских пророчествах, о последних днях, о грядущем за ними царстве Бога на земле.
Фотография эта обезоруживает. И обескураживает.
— Тот, что с усами, — кандидат экономических наук. Университетский преподаватель банковского дела, — один из Свидетелей* водит пальцем по экрану телефона. — Уволили отовсюду, когда завели уголовку.
Как разобрать, улыбаются они искренне или по инструкции?
А вот как. Если христианин терпит за истину, объясняют СИ*, он должен радоваться. Мы ходим в суды как на праздник. Как на богослужение. Как раньше, нарядные, ходили в Залы Царства. Суды сегодня — единственное место, говорят, где мы можем безопасно собраться. Потому что ОМОН туда не ворвется. Не положит всех на пол. И не арестует.
А кроме того, Свидетели* там, в залах суда, еще и проповедуют легально. Суд же не может запретить последнее слово. Открыто говорят о библейских пророчествах, о последних днях, о грядущем за ними царстве Бога на земле.
— Нам остается только это. Проповедовать следователям. Прокурорам. Судьям. Иисус сказал: «Вас проведут к царям и судьям для свидетельства им».
— Правоохранителям важно доказать, что у СИ* есть религиозные убеждения. Но ведь они их демонстрируют. Саратовское дело состоит из тридцати томов. Подсудимые в суде говорили. Зачем вы потратили свое время. Семьсот часов судебных заседаний. Деньги налогоплательщиков. Не на поиски вины. А на доказательство веры, приверженность к которой мы и не думали скрывать.
— Получается, в судах у вас появилась трибуна?
— Так и есть. СМИ нас цитируют. Даже те, для кого политически рискованно.
А еще судебные процессы корректируют собирательный образ Свидетеля Иеговы* в общественном сознании. Сейчас заведено более полутора сотен уголовных дел. И там нет потерпевших. Вообразите, просят вообразить Свидетели*: тяжкие уголовные статьи — и без потерпевших.
Зато есть куча Кафки. Из кафкианского больше всего нравится инкриминированное Свидетелям* в Кирове. Обсуждение Библии. Молитвы. И пение христианских песнопений. Так и написано.
— Получается, в судах у вас появилась трибуна?
— Так и есть. СМИ нас цитируют. Даже те, для кого политически рискованно.
А еще судебные процессы корректируют собирательный образ Свидетеля Иеговы* в общественном сознании. Сейчас заведено более полутора сотен уголовных дел. И там нет потерпевших. Вообразите, просят вообразить Свидетели*: тяжкие уголовные статьи — и без потерпевших.
Зато есть куча Кафки. Из кафкианского больше всего нравится инкриминированное Свидетелям* в Кирове. Обсуждение Библии. Молитвы. И пение христианских песнопений. Так и написано.
Усю-сю
Первое знакомство Антона с СИ* состоялось, когда ему было лет тринадцать. Наткнулся на литературу своей бабушки, когда ездил к ней в гости на Западную Украину. На биологии как раз преподавали теорию эволюции. И он думал: что-то тут не то, все случайно из мокрого места?! Склонялся, скорее, к мысли, что для появления человека разумного требуется тоже разум, но гораздо более высокого порядка.
— А в Библии все сошлось, как в мозаике. Я нашел ответы на все вопросы, которые у меня к тому времени накопились. Логичные, простые, ясные.
До этого у него было представление о религии, как о бабушкиной байке. Что-то такое — усю-сю. Нечто забавное и глуповатое разом. А тут он увидел: о религии можно говорить на понятном, современном русском языке. Без «ижеесинанебеси».
— А в Библии все сошлось, как в мозаике. Я нашел ответы на все вопросы, которые у меня к тому времени накопились. Логичные, простые, ясные.
До этого у него было представление о религии, как о бабушкиной байке. Что-то такое — усю-сю. Нечто забавное и глуповатое разом. А тут он увидел: о религии можно говорить на понятном, современном русском языке. Без «ижеесинанебеси».
Игорь переехал в Беларусь, и маму свою перевез. Говорит, что в России она устала от постоянного страха, что и за ней придут.
— Я обнаружил более прогрессивный взгляд на религию. Даже научный. Это меня очень привлекло.
— И как бонус — чувство общности?
— Потом — да. А первое время я очень мало общался со Свидетелями*. Представьте. Кировская область. Поселок в лесу. Пять тысяч населения. Военный объект, производящий биологическое оружие. Все знакомые — военные и кандидаты наук. Ближайшие Свидетели* жили за двести километров. Позже мы переехали в Кирово-Чепецк. Там уже была группа. Стал ходить на собрания. А спустя год покрестился.
Антон и его жена в браке 16 лет. Она же его первая девушка. И единственная.
— В конце 1990-х в Москве проводили соцопрос о разводах. Среди Свидетелей* — 2 процента. В среднем по городу — 15. Я всякий раз смеюсь, когда слышу, что мы разрушаем семьи.
Жена Антона по образованию художник. Преподаватель рисования. Но не работает. Проповедует. Так решили на семейном совете.
Невозможное возможно
Игорь из Ижевска. Рассказывает, как год назад перевез в РБ маму.
— Она уже немолодая. Ей трудно было справляться с постоянным стрессом. Ждать, что и за ней придут. У каждого свой порог психического сопротивления.
— Она уже немолодая. Ей трудно было справляться с постоянным стрессом. Ждать, что и за ней придут. У каждого свой порог психического сопротивления.
Многие пожилые Свидетели* в России признаны жертвами политических репрессий. Имеют соответствующее удостоверение. Ежемесячно получают от государства 2300 рублей. И то же самое государство считает их экстремистами.
Поэтому не исключена ситуация, когда такой человек попадет в тюрьму за свою веру. А ему это пособие туда будет приходить.
Представляете, какой анекдот, говорит Антон. Ну да: обхохочешься.
Ведущий собрания поначалу отказывался фотографироваться. Пришлось наблюдать за его внутренней борьбой. И светиться не хочется, и отказать — тоже. Ведь декларируется открытость и радушие. Пришлось помочь. Сказать юмористически банальность: «Да мы с вами давно уже в их компьютере».
— Знаете, почему люди отказываются фотографироваться? — спрашивает Наталья. — СМИ сейчас как суд. Все сказанное и показанное может быть использовано против вас. Плюс проблема ракурса. Вот мы в Луганске. Видели за окном одно, а в телевизоре — совсем другое.
У здешних Свидетелей* сейчас две интенсивные фобии.
Активизировались усилия по созданию союзного государства. Опасаются, что это повлечет за собой гонения, схожие с российскими.
И — другая. Люди бы и вернулись в Россию, но боятся за детей.
— Два года назад российское Минобразования выпустило циркуляр, — сообщают. — Там говорится о ресоциализации подростков, подвергшихся влиянию сект. Говорят, будут изымать из семей. Вроде уже достраивают специальные центры.
— Насколько это слухи?
— В интернете можно найти. Пожалуйста — официальная бумажка висит. Там читаешь — волосы дыбом. Но сейчас допустить можно что угодно. После 2017-го, когда все говорили, блеф, что Свидетелей* закроют, мы зареклись делать прогнозы. И утверждать: «Это невозможно».
Представляете, какой анекдот, говорит Антон. Ну да: обхохочешься.
Ведущий собрания поначалу отказывался фотографироваться. Пришлось наблюдать за его внутренней борьбой. И светиться не хочется, и отказать — тоже. Ведь декларируется открытость и радушие. Пришлось помочь. Сказать юмористически банальность: «Да мы с вами давно уже в их компьютере».
— Знаете, почему люди отказываются фотографироваться? — спрашивает Наталья. — СМИ сейчас как суд. Все сказанное и показанное может быть использовано против вас. Плюс проблема ракурса. Вот мы в Луганске. Видели за окном одно, а в телевизоре — совсем другое.
У здешних Свидетелей* сейчас две интенсивные фобии.
Активизировались усилия по созданию союзного государства. Опасаются, что это повлечет за собой гонения, схожие с российскими.
И — другая. Люди бы и вернулись в Россию, но боятся за детей.
— Два года назад российское Минобразования выпустило циркуляр, — сообщают. — Там говорится о ресоциализации подростков, подвергшихся влиянию сект. Говорят, будут изымать из семей. Вроде уже достраивают специальные центры.
— Насколько это слухи?
— В интернете можно найти. Пожалуйста — официальная бумажка висит. Там читаешь — волосы дыбом. Но сейчас допустить можно что угодно. После 2017-го, когда все говорили, блеф, что Свидетелей* закроют, мы зареклись делать прогнозы. И утверждать: «Это невозможно».
Циркуляр
Кто поверит на слово сектантам?! Лезем в Интернет. Находим: «Методические рекомендации по вопросам, связанным с ресоциализацией подростков, подвергшихся деструктивному психологическому воздействию сторонников религиозно-экстремистской и террористической идеологии (приложение к письму Министерства образования и науки РФ от 23 ноября 2017 года).
Об изъятии детей прямо не говорится. Как и о строительстве центров коррекции. А сами СИ упомянуты в ряду других подозрительных для государства организаций и сообществ. Там есть, среди прочих, радикальные веганы, суицидальный «Синий кит», воровская субкультура АУЕ, отказники-прививочники. И даже праноеды.
Зато в этом списке именно СИ* — первые. А сразу за ними идет «иракский сегмент ИГИЛ*».
Да и общий смысл документа угрожающе ясен.
Один фрагмент. Чтобы было понятно, в каком стиле он выдержан:
Да и общий смысл документа угрожающе ясен.
Один фрагмент. Чтобы было понятно, в каком стиле он выдержан:
«Деструктивное психологическое воздействие — манипулирование сознанием личности представителями псевдорелигиозных организаций, использующих техники манипулирования сознанием для вербовки и удержания своих членов и осуществляющих тотальный контроль мыслей, чувств и поведения своих приверженцев с целью удовлетворения интересов лидеров или самодовлеющей группы».
Во всем мире считается: мой дом — моя крепость. А в России — нет. Можешь много чего делать. Пить водку с друзьями. Но молиться с ними же запрещено.
Особое беспокойство вызывает у Свидетелей* намерение создать «центры по психологической ресоциализации и психолого-педагогической работе с подростками, подвергшимися деструктивному психологическому воздействию, или наделение уже действующих организаций полномочиями по проведению реабилитационных мероприятий».
Свидетели* стараются не афишировать свою деятельность, опасаясь доносов.
Все в лес
Кожей чувствуется это драматическое раздвоение СИ*. Надо говорить. И не надо говорить. Ничего.
— В России на такой разговор вы согласились бы?
— Только не в общественном месте. Скажем, в лесу, — отвечают.
— Шутите?
— Какие шутки?! Рано утром или поздно вечером. Если нет подходящего дома или квартиры. Летом маскируемся под пикники-шашлыки. Во всем мире считается: мой дом — моя крепость. Что хочу, то и делаю. А в России — нет. Можешь много чего делать. Пить водку с друзьями. Но молиться с ними же запрещено.
— Свидетели* собрались в квартире. Эти люди могут быть объявлены экстремистами по нынешним законам?
— Есть статья 28 Конституции. Каждый вправе выбирать религию, исповедовать ее и действовать в согласии с ней. Причем как индивидуально, так и коллективно. Но правоприменительная практика такова, что это интерпретируется как статья 282.2 УК — экстремизм. Организация деятельности экстремистской организации либо участие. По стране за это время прошло больше полутысячи обысков. Вооруженные люди в масках. Лицом в пол. Часто с оскорблениями и насилием.
— Департамент «Э»?
— Чаще — ФСБ. В Крыму есть 80-летний верующий. Он как раз имеет статус жертвы политических репрессий. Тоже ворвались. Травмировали ноги, поставив на колени… Поэтому Свидетели* стараются собираться в разных местах. Не афишировать свою деятельность. Проявляют осторожность, опасаясь доносов. Миссионерская деятельность, естественно, сильно сократилась. Хотя есть отважные, которые продолжают разговаривать с людьми на улице.
— Почти подполье?
— Очень похоже. Хотя мы на всех судах заявляем: Свидетели* действуют легально. Мы хотим быть открытыми, доступными. Запираться в квартирах для нас противоестественно, это претит самой нашей вере. А обвинение говорит: вы с преступным умыслом действуете конспиративными методами.
— В России на такой разговор вы согласились бы?
— Только не в общественном месте. Скажем, в лесу, — отвечают.
— Шутите?
— Какие шутки?! Рано утром или поздно вечером. Если нет подходящего дома или квартиры. Летом маскируемся под пикники-шашлыки. Во всем мире считается: мой дом — моя крепость. Что хочу, то и делаю. А в России — нет. Можешь много чего делать. Пить водку с друзьями. Но молиться с ними же запрещено.
— Свидетели* собрались в квартире. Эти люди могут быть объявлены экстремистами по нынешним законам?
— Есть статья 28 Конституции. Каждый вправе выбирать религию, исповедовать ее и действовать в согласии с ней. Причем как индивидуально, так и коллективно. Но правоприменительная практика такова, что это интерпретируется как статья 282.2 УК — экстремизм. Организация деятельности экстремистской организации либо участие. По стране за это время прошло больше полутысячи обысков. Вооруженные люди в масках. Лицом в пол. Часто с оскорблениями и насилием.
— Департамент «Э»?
— Чаще — ФСБ. В Крыму есть 80-летний верующий. Он как раз имеет статус жертвы политических репрессий. Тоже ворвались. Травмировали ноги, поставив на колени… Поэтому Свидетели* стараются собираться в разных местах. Не афишировать свою деятельность. Проявляют осторожность, опасаясь доносов. Миссионерская деятельность, естественно, сильно сократилась. Хотя есть отважные, которые продолжают разговаривать с людьми на улице.
— Почти подполье?
— Очень похоже. Хотя мы на всех судах заявляем: Свидетели* действуют легально. Мы хотим быть открытыми, доступными. Запираться в квартирах для нас противоестественно, это претит самой нашей вере. А обвинение говорит: вы с преступным умыслом действуете конспиративными методами.
Фейсбук не трещит
Сейчас официальное число осуждающих приговоров в России — 26. Просматривается такая тенденция. По «организации» всем дают реальный срок. За участие — штраф либо работы. В СИЗО находятся примерно 40 человек. Там сидят и женщины. Начались процессы с их участием. Скоро будет понятно, как далеко власти готовы зайти. Перестанет ли это быть смягчающим обстоятельством. Будут ли давать реальные сроки женщинам.
— Журналиста Голунова отбили. Арестованных за митинги в Москве отбивают с переменным успехом. А Свидетелей* — нет. Почему?
— Позорно и стыдно защищать сектантов, — отвечают СИ*. — В общественном сознании сектант стоит рядом с преступником, наркоманом и должен вызывать брезгливость. Требуется мужество на то, чтобы идти против всех. Это чревато запятнанной репутацией. А правозащитники, либералы — они ведь тоже беспокоятся о своем имидже. Поэтому и нет такого, чтобы весь Фейсбук трещал от негодования. Хотя, если сравнить московское дело и саратовское, найдется масса совпадений. Егору Жукову шьют экстремизм на основании лингвистических экспертиз его высказываний. Все возмущаются: какой кошмар, куда мы катимся. Но у Свидетелей* точно такая же ситуация!
— Журналиста Голунова отбили. Арестованных за митинги в Москве отбивают с переменным успехом. А Свидетелей* — нет. Почему?
— Позорно и стыдно защищать сектантов, — отвечают СИ*. — В общественном сознании сектант стоит рядом с преступником, наркоманом и должен вызывать брезгливость. Требуется мужество на то, чтобы идти против всех. Это чревато запятнанной репутацией. А правозащитники, либералы — они ведь тоже беспокоятся о своем имидже. Поэтому и нет такого, чтобы весь Фейсбук трещал от негодования. Хотя, если сравнить московское дело и саратовское, найдется масса совпадений. Егору Жукову шьют экстремизм на основании лингвистических экспертиз его высказываний. Все возмущаются: какой кошмар, куда мы катимся. Но у Свидетелей* точно такая же ситуация!
— И эксперты находят «экстремизм» в наших текстах — публикациях и книгах. Даже в Библии.
Когда речь заходит о литературе СИ*, признанной экстремистской, они всякий раз приводят цитату из своего журнала: «Люди поклоняются многому. В Библии сказано, что есть только один истинный Бог». Правоохранители посчитали это высказывание косвенным осуждением других религий. И вознесением над ними своей. Хотя, говорят СИ*, под такими словами подпишется представитель любой монотеистической религии.
А вот как с публикациями обстоит дело в Республике Беларусь.
Вся литература, которую Свидетели* получают в бумажном виде из-за границы, проходит проверку в экспертном совете при уполномоченном по делам религий. Фактически цензура. Свидетели* к этому относятся не то чтобы с раздражением, скорее досадуют: зачем, если годами доказывали лояльность. Так как процедура довольно длинная, новая литература приходит с задержкой.
— Это всегда волнительный момент, — говорит Павел, — а что если эксперты скажут «нет».
Он вспоминает, когда публикации СИ* не разрешали к ввозу. Сожалеет, что отсутствует система обжалования. Иногда, говорит, трудно понять, в чем претензия. Но даже в этом умудряется найти положительное:
— Все-таки с нами взаимодействуют специалисты, религиоведы. Оценивают публикации профессионально и согласованно. Поэтому исключаются разночтения. Как это бывает в России, когда у каждого своя интерпретация.
А вот как с публикациями обстоит дело в Республике Беларусь.
Вся литература, которую Свидетели* получают в бумажном виде из-за границы, проходит проверку в экспертном совете при уполномоченном по делам религий. Фактически цензура. Свидетели* к этому относятся не то чтобы с раздражением, скорее досадуют: зачем, если годами доказывали лояльность. Так как процедура довольно длинная, новая литература приходит с задержкой.
— Это всегда волнительный момент, — говорит Павел, — а что если эксперты скажут «нет».
Он вспоминает, когда публикации СИ* не разрешали к ввозу. Сожалеет, что отсутствует система обжалования. Иногда, говорит, трудно понять, в чем претензия. Но даже в этом умудряется найти положительное:
— Все-таки с нами взаимодействуют специалисты, религиоведы. Оценивают публикации профессионально и согласованно. Поэтому исключаются разночтения. Как это бывает в России, когда у каждого своя интерпретация.
Особое беспокойство вызывает у Свидетелей* намерение создать центры по психологической ресоциализации и психолого-педагогической работе с подростками.
Может, это совесть?
— Что с собственностью Свидетелей* в России?
— Залы пустуют. Закрыты большей частью. Ветшают. Некоторые перешли во владение государства. Какие-то даже используются. В частности, в Питере. Там медцентр имени Алмазова прибрал к рукам два крупнейших объекта Свидетелей*. Но в целом государство ведет себя как собака на сене.
— Почему?
— Трудно переоформить. Продать. Идут суды. Помещения надо перевести на баланс города. Потом провести конкурс. Или выставляют на продажу. А покупателей нет.
— Понимают, что что-то нечисто? Что вернутся прежние владельцы?
— Может, у них совесть есть. Или думают, Бог накажет.
— Хотя главное, конечно, люди.
— Конечно. Но не надо забывать, что это самая крупная национализация в истории Совета Европы. 73 миллиарда евро частной собственности! Россия — родина рекордов в этом смысле. Стала первой страной, где Библия оказалась под запретом. Ни в одном, даже мусульманском, государстве такого нет, чтобы отдельно взятый перевод Библии запретили. Недавно пограничники в Белгороде изъяли перевод Свидетелей*. Оштрафовали человека. Причем это был гражданин Украины. Он выезжал на родину.
Россия стала единственной страной, где запрещен официальный сайт СИ*. Нигде не запрещен. В Китае, в Северной Корее, даже в Афганистане. А ведь этот сайт переведен на самое большое количество языков — почти на тысячу. На втором месте — Википедия.
— Залы пустуют. Закрыты большей частью. Ветшают. Некоторые перешли во владение государства. Какие-то даже используются. В частности, в Питере. Там медцентр имени Алмазова прибрал к рукам два крупнейших объекта Свидетелей*. Но в целом государство ведет себя как собака на сене.
— Почему?
— Трудно переоформить. Продать. Идут суды. Помещения надо перевести на баланс города. Потом провести конкурс. Или выставляют на продажу. А покупателей нет.
— Понимают, что что-то нечисто? Что вернутся прежние владельцы?
— Может, у них совесть есть. Или думают, Бог накажет.
— Хотя главное, конечно, люди.
— Конечно. Но не надо забывать, что это самая крупная национализация в истории Совета Европы. 73 миллиарда евро частной собственности! Россия — родина рекордов в этом смысле. Стала первой страной, где Библия оказалась под запретом. Ни в одном, даже мусульманском, государстве такого нет, чтобы отдельно взятый перевод Библии запретили. Недавно пограничники в Белгороде изъяли перевод Свидетелей*. Оштрафовали человека. Причем это был гражданин Украины. Он выезжал на родину.
Россия стала единственной страной, где запрещен официальный сайт СИ*. Нигде не запрещен. В Китае, в Северной Корее, даже в Афганистане. А ведь этот сайт переведен на самое большое количество языков — почти на тысячу. На втором месте — Википедия.
Плюсы минусов
Но не похоже, чтобы СИ* из России сильно унывали. Это свойство Свидетелей* — в любой, даже безнадежной ситуации искать плюсы.
По крайней мере, скажут они, не так страшно, как при Сталине. И расскажут об операции «Север» 1953-го. Тысячи Свидетелей* переселили в Сибирь. А сейчас в Сургуте арестовывали и пытали семерых. Силовики назвали эту операцию «Север-2».
— Макиавелли попахивает.
— Да уж, специфическое чувство юмора у этих людей, — говорит Антон. — Специально ли, не знаю… Знаю, что пытали электрошокером. Туда приехала делегация СПЧ. Опрашивали верующих. Следователей. Те не ожидали. Думали, прокатит, как с обычными уголовниками. Сейчас в Сургуте никто не сидит. Одни на подписке. У кого-то другие меры пресечения.
— То есть в России можно существовать, если особо не высовываться?
— Проблема, что не знаешь, где начнутся аресты. Каждый ходит по лезвию. Системы нет.
— Или в этом и есть система. Больше страха. Так, хаотически, и на московских митингах ОМОН людей выдергивал.
— Свидетели* — лакмусовая бумажка гражданских свобод. Очень часто нас забирают первыми. Вспомните узников немецких концлагерей: поначалу сидели Свидетели* и геи. А потом уже — евреи, цыгане, психически неполноценные, политически неблагонадежные. Принялись преследовать Свидетелей* — срабатывает индикатор: общество нездорово.
Впрочем, в истории СИ* нет примеров, чтобы на их защиту вставали широкие массы. Их называют американской сектой. Но впервые их заключили под стражу именно в США в 1918-м. А в Канаде 1940-х они вообще оказались под запретом.
— То есть Россию не надо демонизировать?
– Если смотреть шире и вглубь истории, то нет. Люди повсюду и всегда как рассуждают? Ага — религиозное меньшинство. Ну, шмонают каких-то. Не то фанатиков, не то фриков. Да и ладно.
Это заблуждение — считать, что везде у СИ* все везде благополучно за исключением ряда исламских стран, Китая и России. И в Америке, и в Европе есть множество людей, которые их недолюбливают. Которых раздражают их интерпретации христианских догм.
— Все, что с нами происходит, происходило и с Иисусом. Его в чем обвинили? По сути, в экстремизме.
— А еще организация несогласованных митингов…
— Ничего нового. Две тысячи лет. И ничего из ряда вон выходящего.
По крайней мере, скажут они, не так страшно, как при Сталине. И расскажут об операции «Север» 1953-го. Тысячи Свидетелей* переселили в Сибирь. А сейчас в Сургуте арестовывали и пытали семерых. Силовики назвали эту операцию «Север-2».
— Макиавелли попахивает.
— Да уж, специфическое чувство юмора у этих людей, — говорит Антон. — Специально ли, не знаю… Знаю, что пытали электрошокером. Туда приехала делегация СПЧ. Опрашивали верующих. Следователей. Те не ожидали. Думали, прокатит, как с обычными уголовниками. Сейчас в Сургуте никто не сидит. Одни на подписке. У кого-то другие меры пресечения.
— То есть в России можно существовать, если особо не высовываться?
— Проблема, что не знаешь, где начнутся аресты. Каждый ходит по лезвию. Системы нет.
— Или в этом и есть система. Больше страха. Так, хаотически, и на московских митингах ОМОН людей выдергивал.
— Свидетели* — лакмусовая бумажка гражданских свобод. Очень часто нас забирают первыми. Вспомните узников немецких концлагерей: поначалу сидели Свидетели* и геи. А потом уже — евреи, цыгане, психически неполноценные, политически неблагонадежные. Принялись преследовать Свидетелей* — срабатывает индикатор: общество нездорово.
Впрочем, в истории СИ* нет примеров, чтобы на их защиту вставали широкие массы. Их называют американской сектой. Но впервые их заключили под стражу именно в США в 1918-м. А в Канаде 1940-х они вообще оказались под запретом.
— То есть Россию не надо демонизировать?
– Если смотреть шире и вглубь истории, то нет. Люди повсюду и всегда как рассуждают? Ага — религиозное меньшинство. Ну, шмонают каких-то. Не то фанатиков, не то фриков. Да и ладно.
Это заблуждение — считать, что везде у СИ* все везде благополучно за исключением ряда исламских стран, Китая и России. И в Америке, и в Европе есть множество людей, которые их недолюбливают. Которых раздражают их интерпретации христианских догм.
— Все, что с нами происходит, происходило и с Иисусом. Его в чем обвинили? По сути, в экстремизме.
— А еще организация несогласованных митингов…
— Ничего нового. Две тысячи лет. И ничего из ряда вон выходящего.
С визами проблемы. Свидетелям* в некоторых городах не дают регистрацию.
Чем хуже, тем лучше
— Вы проповедовали и в России, и здесь. Есть разница в реакциях?
— Здесь меньше агрессии, поскольку нет агитпропа. Если только человек не насмотрится российского ТВ, — говорит Антон. — Многим интересно поговорить на духовные темы. Сама вера более осознанная. В то время как в России она политизированнее и формальнее.
А Наталья сравнивает со своей родиной:
— На Украине если кому неинтересно, он так и скажет. Может и пару слов добавить экспрессивных. Здесь же никогда тебя прямо не пошлют. Им интересно новое. Другое дело, относятся к нему настороженно. У них тут штиль полнейший. Понятно, что будет завтра. Эти семьи с бабушками-дедушками на даче не хотят ничего усложнять. Но мы стараемся найти тех, кого волнует еще и духовная жизнь. Поскольку здесь законопослушная в целом атмосфера, в том числе в сфере религии, люди сердцем приучены к правилам. Таких легко приспособить к Библии.
— Странно как-то. Все в России запретили. А пугать вами не закончили.
— Но люди-то никуда не делись, — отвечает Антон. — И продолжают оставаться одной из крупнейших христианских конфессий. Более того, самой быстрорастущей.
— Государство преследует. А вас прибавляется?
— Так устроены СИ*. В Германии в 1945-м Свидетелей* было больше, чем в 1933-м. А ведь когда Гитлер пришел к власти, заявил, что всех уничтожит. Или — Сталин. Совершил огромную для себя ошибку, переселив Свидетелей* из Западной Украины в Сибирь. Там их почти не было. Но, приехав, стали множиться. Усолье-Сибирское вообще оказалось центром духовно-просветительской работы.
— Что не убивает, делает сильнее?
— Закаляет. Мобилизует. Повышает солидарность. А власти не могут усвоить урок. Хотите извести Свидетелей* — создайте им сытые и спокойные условия. Чтобы ассимилировались с обществом потребления. И растворились, — говорит Антон, прищурившись: прокатил юмор или нет?
— Никто от веры не отказался?
— Единицы. Тысяч пять уехали за границу. Среди них музыкант Федор Чистяков. Свидетели* в свое время спасли его от суицида.
— Здесь меньше агрессии, поскольку нет агитпропа. Если только человек не насмотрится российского ТВ, — говорит Антон. — Многим интересно поговорить на духовные темы. Сама вера более осознанная. В то время как в России она политизированнее и формальнее.
А Наталья сравнивает со своей родиной:
— На Украине если кому неинтересно, он так и скажет. Может и пару слов добавить экспрессивных. Здесь же никогда тебя прямо не пошлют. Им интересно новое. Другое дело, относятся к нему настороженно. У них тут штиль полнейший. Понятно, что будет завтра. Эти семьи с бабушками-дедушками на даче не хотят ничего усложнять. Но мы стараемся найти тех, кого волнует еще и духовная жизнь. Поскольку здесь законопослушная в целом атмосфера, в том числе в сфере религии, люди сердцем приучены к правилам. Таких легко приспособить к Библии.
— Странно как-то. Все в России запретили. А пугать вами не закончили.
— Но люди-то никуда не делись, — отвечает Антон. — И продолжают оставаться одной из крупнейших христианских конфессий. Более того, самой быстрорастущей.
— Государство преследует. А вас прибавляется?
— Так устроены СИ*. В Германии в 1945-м Свидетелей* было больше, чем в 1933-м. А ведь когда Гитлер пришел к власти, заявил, что всех уничтожит. Или — Сталин. Совершил огромную для себя ошибку, переселив Свидетелей* из Западной Украины в Сибирь. Там их почти не было. Но, приехав, стали множиться. Усолье-Сибирское вообще оказалось центром духовно-просветительской работы.
— Что не убивает, делает сильнее?
— Закаляет. Мобилизует. Повышает солидарность. А власти не могут усвоить урок. Хотите извести Свидетелей* — создайте им сытые и спокойные условия. Чтобы ассимилировались с обществом потребления. И растворились, — говорит Антон, прищурившись: прокатил юмор или нет?
— Никто от веры не отказался?
— Единицы. Тысяч пять уехали за границу. Среди них музыкант Федор Чистяков. Свидетели* в свое время спасли его от суицида.
Фунтик улыбается
Республика Беларусь, конечно, не Швейцария. И не заповедник. Случаются скандалы и в религиозной сфере. Каких-то католических священников не пустили в страну. С визами проблемы. Свидетелям* в некоторых городах не дают регистрацию. Без мотивировки. Не разрешают ни арендовать, ни строить. Вынуждены дома собираться.
— Но в целом нормально, — подытоживают они. — Ходим не оглядываясь.
При всем этом вот парадокс, Республика Беларусь — страна более атеистическая, чем Россия. Если верить прикидкам СИ*, две трети белорусов вообще равнодушны к религии. Такую математическую дробь Свидетели* вывели на основании своих полевых исследований. Во время миссионерского общения с живыми людьми на улице.
— ЦРУ тоже утверждает, что Беларусь — самая нерелигиозная страна в Европе, — добавляет Юрий.
— Вы следите за ЦРУ?
— Они выпускают книгу доступных фактов, — отвечает, немного смутившись.
Тем временем отважная семья Юрия еще и сфотографироваться соглашается.
— Янчик, улыбайся. А то в Москве скажут, что ты замучен родителями, — с вызывающим смехом говорит Наталья сыну.
— А может, и не надо. Ведь улыбка — как штамп на лице Свидетеля*.
— Это не штамп. И не специально. Это давно внутри нас. Смотрите, даже Фунтик улыбается.
***
В главном офисе СИ* на стене висит карта Республики Беларусь. Там разноцветными кнопками, словно господствующие высоты, отмечены собрания Свидетелей*.
— Можно сфотографировать?
Павел мнется. В качестве вежливого отказа выдает поясняющий анекдот.
Ведут фашисты на расстрел белоруса и украинца мимо оврага. Украинец предлагает бежать в разные стороны: авось кому повезет. Но белорус отказывается: «Как бы хуже не вышло».
* Организация, запрещенная в РФ.
— Но в целом нормально, — подытоживают они. — Ходим не оглядываясь.
При всем этом вот парадокс, Республика Беларусь — страна более атеистическая, чем Россия. Если верить прикидкам СИ*, две трети белорусов вообще равнодушны к религии. Такую математическую дробь Свидетели* вывели на основании своих полевых исследований. Во время миссионерского общения с живыми людьми на улице.
— ЦРУ тоже утверждает, что Беларусь — самая нерелигиозная страна в Европе, — добавляет Юрий.
— Вы следите за ЦРУ?
— Они выпускают книгу доступных фактов, — отвечает, немного смутившись.
Тем временем отважная семья Юрия еще и сфотографироваться соглашается.
— Янчик, улыбайся. А то в Москве скажут, что ты замучен родителями, — с вызывающим смехом говорит Наталья сыну.
— А может, и не надо. Ведь улыбка — как штамп на лице Свидетеля*.
— Это не штамп. И не специально. Это давно внутри нас. Смотрите, даже Фунтик улыбается.
***
В главном офисе СИ* на стене висит карта Республики Беларусь. Там разноцветными кнопками, словно господствующие высоты, отмечены собрания Свидетелей*.
— Можно сфотографировать?
Павел мнется. В качестве вежливого отказа выдает поясняющий анекдот.
Ведут фашисты на расстрел белоруса и украинца мимо оврага. Украинец предлагает бежать в разные стороны: авось кому повезет. Но белорус отказывается: «Как бы хуже не вышло».
* Организация, запрещенная в РФ.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...