Тревога съедает жизнь

23-летняя Марина Радченко из Екатеринбурга живет с тревожным расстройством. Девушка прошла долгий путь: от непонимания, что с ней происходит, депрессии, самоповреждений до поиска грамотного специалиста, принятия своего состояния, желания делиться опытом и помогать тем, кто оказался в похожей ситуации.

Деперсонализация оказалась для меня еще страшнее. Я сидела на консультации у своего научного руководителя в компьютерном классе вместе со своей одногруппницей. В какой-то момент поняла, что смотрю на всю эту ситуацию откуда-то сверху — я как будто вынеслась из своего тела. Потом я словно бы пребывала одновременно везде, но не в своем теле. Я не слышала, что мне говорит преподаватель. Цвет стен казался жутко ярким, свет бил в глаза. Не помню, как я из этого состояния вышла, — вспоминает Марина.

Тревога — адаптивный механизм, помогающий человеку выживать и справляться с неблагоприятными условиями. Но все чаще тревожность становится избыточной и перерастает в расстройство.

Распространение перфекционизма как личностной черты также создает почву для возникновения тревожных расстройств. Британские исследователи решили посмотреть, как за последние 30 лет выросли показатели перфекционизма. У этого явления несколько видов. Есть социально предписанный перфекционизм — стремление оправдывать ожидания других, которые кажутся человеку очень высокими. И есть я-адресованный перфекционизм — непомерно высокие стандарты, которые диктует себе сам человек.

Участниками исследования стали студенты, среди которых в последние годы отмечается заметный рост показателей эмоционального неблагополучная. Авторы исследования — профессора британских университетов — отмечают, что их студенты часто жалуются на усталость, необходимость постоянно отвечать чьим-то требованиям, борьбу друг с другом вместо чувства общности и поддержки. Ученые суммировали данные разных исследований с участием студентов из США и Великобритании, проводившиеся за последние 30 лет. Получилось около 40 тысяч участников. 

— Как именно мозг запускает тревогу?

— Амигдала, или миндалевидное тело, — главное анатомическое звено мозга, отвечающее за тревогу. Это часть лимбической системы, которая анализирует поступающую в мозг информацию и реагирует на информацию, которая потенциально содержит угрозу, — объясняет Дмитрий Комаров, врач-психотерапевт и психиатр Mental Health Center. 

— Тревожность — это черта личности?

— Тревожность может быть устойчивой чертой и проявляться склонностью к тревожному реагированию на самые разные жизненные события. Как правило, чаще всего эта черта встречается у людей с высоким уровнем нейротизма, то есть с изначально низким порогом чувствительности к стрессу. Такие люди часто очень легко реагируют на любые раздражители мобилизацией организма. 

— Как меняется уровень тревожности в течение жизни?

— Это зависит от обстоятельств, от того, насколько человек направлен на преодоление своей тревоги. Влиять на это могут и близкие люди: как помогая справляться, так и обслуживая вашу тревогу. Например, женщина боится поездок. Муж ее везде сопровождает. Вроде из лучших побуждений, а тревожное расстройство усиливается. Совсем другое дело, если он говорит: «Дорогая, давай тренироваться. Надо, чтобы ты ездила без моей помощи. Начни с небольшого, я тебя подстрахую — встречу на следующей остановке».

— То есть избегание источника страха закрепляет тревогу?

— Верно. Например: «мне страшно ездить в лифте, потому я вообще не буду туда заходить». Важно, если вы понимаете иррациональность природы своего страха, не идти у него не поводу — отвлечься на что-то, нормализовать дыхание. Важно тренироваться: боитесь отвечать на семинаре — отвечайте все равно. Скорее всего, через какое-то время станет легче. Это лучше, чем просидеть молча весь семестр, накапливая свою тревогу. Конечно, такие рекомендации помогают далеко не всем, но в целом это действенные приемы, которые используются в том числе в психотерапии, — заключает Холмогорова.

Как отличить повышенную тревожность от тревожного расстройства? Когда тревога мешает жить, нужно обращаться за помощью.

— Критерием расстройства является дезадаптация — социальная или профессиональная. Если из-за тревоги невозможно строить отношения с людьми, заводить семью, работать и тем более выходить из дома, то речь идет о тревожном расстройстве, — поясняет Дмитрий Комаров.

Свой уровень тревожности можно выяснить, например, с помощью шкалы тревоги Бека. Этот тест легко находится в поисковике по запросу. Результат показывает, есть ли смысл беспокоиться. Однако тест очень обобщенный. Кроме того, у обычных людей уровень тревоги сильно зависит от того, что происходит в их жизни.

— Какие тревожные расстройства существуют?

— Тревожные расстройства — это целый класс заболеваний. В него входят, например, специфическая/изолированная фобия — страх какого-то объекта или ситуации. Другая разновидность — паническое расстройство с агорафобией (страх нахождения вне безопасного места) или без нее. В этом случае на фоне благополучия человек вдруг оказывается в состоянии мощнейшего страха, который он не испытывал никогда в жизни. В моменте это воспринимается как катастрофа. Внимание полностью сконцентрировано на телесных ощущениях. При этом около трети людей в популяции могут за всю жизнь испытывать однократную паническую атаку, которая не переходит в паническое расстройство.

Генерализованное тревожное расстройство подразумевает избыточные тревожность и беспокойство, в том числе с телесными проявлениями в виде учащенного пульса, потливости, мышечной скованности, мигрирующих болей в теле. Развитие генерализованного тревожного расстройства во многом зависит от склада личности, характера. 

— Для генерализованного тревожного расстройства особенно характерно болезненное беспокойство, которое разлито по ежедневной жизни. Не случится ли сегодня что-то нежелательное? Как я справляюсь с этой задачей? Тревога и беспокойство — понятия одного порядка, но беспокойство в современных исследованиях выделяют в отдельный вид тревоги: постоянные негативные прогнозы относительно любого действия, просчет разнообразных вариантов с целью вернуть ощущение контроля над ситуацией.

— Еще есть соматоформные расстройства — они диагностируются, когда есть физические симптомы: боль, скованность, напряженность в теле, в груди. Но человек обходит врачей, и болезнь не находят. Это так называемая психосоматика: симптом есть, а физического объяснения этому симптому нет. Чаще всего происходит у людей, которые плохо умеют идентифицировать, обозначать и озвучивать свои эмоции, — объясняет Дмитрий Комаров.

— Почему именно у них?

— Взаимосвязь тут предположительно такая: нераспознанные негативные эмоции не находят выхода, и это приводит к повышенной напряженности, то есть к хронической чрезмерной активации симпатической нервной системы. При этом появляются неприятные телесные ощущения, в том числе болевые. Эти вроде бы беспричинные ощущения человек интерпретирует как признак возможной тяжелой болезни.

— Есть еще социальное тревожное расстройство — чрезмерная обеспокоенность тем, что подумают люди. Переживания по поводу публичных выступлений или постоянная напряженность в любых социальных ситуациях. Взгляд любого человека воспринимается как осуждающий или критикующий. 

Это не обычное повседневное смущение, а тяжелая болезнь, которая может сильно влиять на уклад жизни с отказом от работы в коллективе и романтических отношений, — добавляет Дмитрий.

— В каком возрасте тревожные расстройства обычно диагностируют?

— Вообще, до 70% тревожных расстройств начинаются в молодом возрасте — подростковом, юношеском, студенческом. Поэтому важно, чтобы были бесплатные центры психологической помощи, куда могли бы обращаться семьи с детьми и молодые люди. В США, кстати, среди тревожных расстройств наиболее распространены социальные фобии, — рассказывает Алла Холмогорова.

— Паническое расстройство чаще всего начинается на третьем десятке лет жизни. Генерализованное — позже, обычно после 30 лет. К тревожным расстройствам относится и обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), для которого характерны повторяющиеся навязчивые мысли или вынужденные действия. Для ОКР самое частое начало — подростковый возраст, 13–15 лет. Многое зависит от того, когда именно человек обратился за помощью. Согласно американской статистике, среднее время между появлением первых симптомов ОКР и обращением к врачу составляет лет 15. При том что интенсивность симптомов ОКР с помощью врача можно снизить в разы! С этим расстройством хорошо бы начинать разбираться с самого раннего возраста. Это посыл к родителям: если заметили у подростка навязчивые мысли и движения, нужно обратиться за помощью к врачу, — уточняет Комаров.

Марина понимала, что ей нужно обратиться за помощью. Но найти грамотного специалиста оказалось непросто.

— Первый раз я пошла к психологу по рекомендации врача дерматолога-косметолога в 18 лет. Симптомы тогда еще были слабо выраженными, по моей личной оценке: повышенная тревожность и панические атаки.

У нас с ней было десять занятий. На них я выполняла разные практические задания. Сейчас я бы назвала ее не психологом, а коучем, который помогает справляться с жизненными трудностями. Но в ситуации с болезнью это вряд ли спасет. Тут нужен врачебный контроль. Спустя пару месяцев я поняла, что чувствую себя даже хуже, чем раньше.

Потом случился эпизод деперсонализации, и я поняла, что мне надо к врачу.

Нашла по отзывам психотерапевта, пришла к ней на прием. Врач сконцентрировалась на том, что было интересно ей, — на семейных проблемах. И на следующий сеанс пригласила моих родителей. Я была в эмоциональном упадке и тогда не поняла, что это был странный и неоправданный поворот терапии. Я же не в школе на уроке проштрафилась, а пришла личные проблемы решать — зачем вызывать родителей? 

Больше часа у меня крутилась в голове мысль, какая я ущербная: сижу с родителями, пытаюсь рассказать что-то свое, мне никто не верит, родителей еще напрягла, они переживают… Под конец сеанса я уже была в истерике. И меня еще спрашивали: «А почему ты плачешь?» Я ответила, что это нервное. Меня спасло исключительно то, что моя мама умный человек. Она сразу после этого псевдосеанса взяла дело под свой контроль, задала мне пару наводящих вопросов, и я, выведенная из себя, проорала ей все, что у меня было внутри. После этого она уверенно сказала, что этот психотерапевт мне не подходит.

Эта врач прописала мне шесть разных лекарств, среди которых были препараты для нормализации кровяного давления в головном мозге. Я принимала их, у меня постоянно были звезды в глазах, все плыло, когда, например, я резко вставала со стула или кровати.

Я также хотела проверить, не связаны ли мои симптомы с другими проблемами со здоровьем, и записалась к неврологу. Она оказалась очень грамотным врачом.

Невролог отменила мне часть таблеток, провела тесты на уровень тревожности и депрессии, дала контакты психиатра. А тот диагностировал депрессию и назначил антидепрессанты. Когда мне стало лучше, я самостоятельно снизила себе дозу лекарств, чего делать, конечно, не стоило. А когда мне в очередной раз стало хуже, к счастью, уже без суицидальных мыслей и самоповреждения, я опять пошла к врачу. Правда, к другому, потому что к прежнему было возвращаться стыдно после самовольного решения снизить дозу антидепрессантов. Она, в свою очередь, поставила мне диагноз: тревожное расстройство. С последним специалистом я занимаюсь до сих пор и вдобавок принимаю лекарства, — говорит Марина.

— Что сейчас помогает вам справляться с тревожностью?

— Осознанность — мой основной механизм выживания при тревожном расстройстве.

Мне нужно наблюдать за ситуацией, анализировать и рационализировать. Нужно задавать себе вопросы, следить за своим состоянием, слушать себя. Планировать все заранее. Предусматривать все до самых мелочей. Если что-то идет не по плану, то, скорее всего, это тоже план — я уже продумала и этот вариант. Чтобы не «поймать» паническую атаку, я заранее пробиваю маршруты по навигаторам. Планирую, на каком транспорте буду добираться. Считаю остановки, внимательно слежу за пейзажем, зданиями, запоминая ориентиры.