Вкусная фамилия

Известная в крае представительница коренных малочисленных народов Севера Лилия Аслапова рассказывает, что мелькающие впереди хвосты собак - одно из её первых ярких детских воспоминаний. Её девичья фамилия – Аймык. С чукотского языка переводится примерно как «жирная поджарка для супа». «Хорошая фамилия, - с улыбкой говорит Лилия. - Вкусная!»
У главы семейства с «вкусной» фамилией - оленевода из села Верхние Пахачи - в переносной яранге родились десять детей. Но Север беспощаден к слабым младенцам, и до взрослого возраста дожили лишь трое. Самую младшую из них дома называли Льатына и только в Петропавловске она обзавелась русским именем – уже когда выросла. Новый паспорт, впрочем, воспоминания о тяжёлых трудовых буднях семьи кочующего оленевода не стёр.

- Я подрастала, когда папа уже в возрасте был, поэтому много ему помогала, - рассказывает Лиля. - Например, часто возила юколу - это сушено-вяленые пласты рыбы - с места летней рыбалки в ярангу. Хранился улов в специальных балаганах - небольших строениях на столбах, и я должна была привозить его домой. Это и корм собакам, и еда людям. На ездовых собаках возила, с другим транспортом в тундре туго. То с топливом проблемы, то с запчастями. Потом когда мне было семь, забрали меня в интернат в Средние Пахачи. Там я училась, но на выходные всё равно приезжала к родителям. Так что в быт оленеводов окуналась снова и снова, каждую неделю.
- Отчего решили уехать так далеко от родных мест - в Петропавловск?
- Причина банальна - ради детей. У меня трое сыновей, мальчикам нужно было получать образование, а в нашем селе один учитель вёл сразу несколько предметов. Какие уж тут знания! Поэтому сначала переехали в районный центр, в Тиличики. А после страшного землетрясения в 2006 году уехали и оттуда, в Петропавловск. Нам не впервой, к новому месту привыкаем быстро. Мои предки ведь столетиями кочевали.
- И как вас встретила камчатская столица?
– Были трудности, но преодолимые. Сыновья учились, я шила национальную одежду, делала украшения, сувениры. Заказчиков на такой товар хватает, ведь наша одежда красивая, лёгкая, тёплая.
Сейчас работаю в питомнике ездовых собак знаменитого «берингийца» («Беренгия» - самая продолжительная традиционная гонка на собачьих упряжках. Прим.ред) Андрея Притчина, рассказываю туристам о быте коренных народов Камчатки. Большинство из гостей что-то слышали о коряках, чукчах, эвенах, но конкретного знают мало. А я каждый день слышу удивлённые возгласы, которые прерывают мой рассказ: «Ничего себе! Это правда?!» Правда. Правда, что и спать ложимся в полог, который обтянут оленьими шкурами и внутри которого так тепло, несмотря на температуру минус сорок снаружи. Правда, что чукчи - народ воинствующий, и не раз нам приходилось отстаивать свою землю. Правда, что очень бережно относимся к природе, но не стушуемся, столкнувшись нос к носу со стихией.
Именно поэтому я хочу покорить «Беренгию». Руки сами всё помнят. Я не управляла собаками больше тридцати лет, а встала на нарту в питомнике, и само как-то всё получилось. Кровь, наверное, помогает. Также и с танцами. Я с недавних пор танцую в народном фольклорном ансамбле «Пилюна» - такое название носит древнее священное место в Карагинском районе. Кто-то скажет, что поздно я начала учиться танцевать, а я поспорю. Езда на собачьих упряжках, умение танцевать, рисовать орнаменты, шить национальную одежду - это в крови у нас. Я просто решила попробовать, а оказалось, что умею неплохо танцевать. Или шить я тоже нигде специально не училась, а жизнь заставила. Холодно же на Севере, а одежду нигде не купишь.

– Новостями из родных мест сейчас интересуетесь?
– Оттуда массово уезжает коренное население, и я могу их понять. Крупные рыболовецкие колхозы развалились, рыбы с каждым годом приходит всё меньше, цены на продукты космические. Яйца - 320 рублей, яблоки – 500. Что людям кушать?
И горько, и смешно одновременно: мне шкуры оленей нужны для шитья, я своим звоню, прошу, а они мне говорят: «Лиля, у самих нет, какой-то якут уже их зарезервировал, будет покупать». И даже злость берёт, что мои предки ходили с этими оленями по тундре, а я шкуру сегодня купить не могу. Купить, а не за «спасибо» взять. У нас в крае работают несколько крупных оленеводческих предприятий, которые просто выкидывают шкуры оленей, а почему их не отдать в сёла? Местные уж нашли бы им применение. Или разрешается заготовить не более двадцати килограммов юколы на человека, а этого недостаточно. Собак ведь тоже нужно чем-то кормить. А детей - учить, лечить. И меня это волнует, я больше всего не хочу, чтобы сёла пустели, а коренные жители забывали: кто они и откуда.
– Почему многим на это наплевать, а вас волнует?
– Сама про себя, шутя, говорю, что я - человек-оркестр. На общественных началах учу студентов чукотско-корякскому языку, поступила заочно в педколледж, хочу учителем начальных классов стать. Мастер-классы провожу по изготовлению национальных украшений и одежды, в фестивалях участвую, сказки народов Севера рассказываю. Теперь вот на собачках ещё катаюсь. Трудно бывает так, что с ног вечером валюсь. Но вспоминаю слова мамы, которая мне часто говорила: «Учись, это тебе пригодится в жизни», и как-то легче становится. И начинаю планировать свой следующий день. Всё-таки я носитель уникальной культуры, и мне есть чем поделиться и что интересного рассказать.