Рак молочной железы

Мне 38 лет. C диагнозом я 10,5 лет. Узнала я о диагнозе при острых симптомах мастопатии на экстренном обследовании по своей инициативе. В самом начале мной овладел жуткий страх и оцепенение, но я слушала врачей и строго следовала их указаниям. Питание пришлось сменить, оно порой было невкусным и противным, но полезным и поддерживающим организм в это трудное время во время лечения. Этому действительно важно и нужно следовать.

После восстановления от лечения я плавно начала расширять круг общения, знакомиться с новыми людьми и компаниями. Первое время порог страха был столь завышен пережитым, что меня бросало в крайности. Так познакомилась с компанией горнолыжников-велосипедистов, завязалось близкое общение с одним мужчиной, а он был велосипедистом спортсменом-любителем. Начала плавно втягиваться в велотусовку, достала свой старый велосипед, прикупила велофому и шлем, велотуфли.

В 2012 впервые приняла участие в веломарафоне «Самарская Лука» на 86 км. Неимоверно тяжело было, но с тех пор я влюбилась в кросс-кантри велоспорт. Он позволяет мне чувствовать жизнь во всех ее красках, познавать возможности своего тела и своей психики.
Особенно мне нравятся горные веломарафоны и веломногодневки — веломарафоны или комбинация с велогонками 3, 5 или 6 дней подряд, когда ты отключаешься от своей будничной жизни, полностью погружаешься в тусовку и распорядок велосоревнований, — это другой параллельный мир.

Благодаря велоспорту и тем трудностям, с которыми сталкиваюсь во время велосоревнований, я чувствую, что возможности человека безграничны; что я живу, а не проживаю свою жизнь.

Я шла малыми шажками по длинной дороге лечения, разбивая ее на этапы. Так намного проще и легче психологически, когда видишь результат и зачеркиваешь этапы. Берешь себя в руки и делаешь. Иначе никак. Эту дорогу реально пройти и выйти победителем. А красота — дело наживное, волосы отрастают, грудь можно потом поправить реконструктивной маммопластикой. Здоровья и сил вам, девочки!

Мне 39 лет, в этом году будет уже 40. У меня рак груди, гормонзависимый. В диагнозе я чуть больше двух лет. Один год как излечимый пациент, и уже больше года с метастатическим раком, который считается неизлечимым. Начальная опухоль в груди дала метастазы в кости и печень. 2018 год у меня был нереальный — очень много чудесного, красивого, смелого, было много моря, отдыха на контрасте с обычной жизнью, когда было очень много работы и очень сложные жизненные ситуации. Я могу сказать, что в тот год я была счастлива и несчастна одновременно, но однозначно он был волшебным — жизнь давала мне все то, о чем я мечтала, как будто попробовать на вкус. Много солнца перед катастрофой.

А 2019 начался иначе. Я нащупала шишку в груди , когда мылась в душе. Я помню первое ощущение — я удивилась, так как она была немаленькая, примерно с небольшой грецкий орех, и я подумала, как я могла ее не заметить раньше, она очень хорошо прощупывалась. Я не испугалась, так как она совершенно не болела. Да и вообще я чувствовала себя очень хорошо, здоровой и энергичной, на спорте, в хорошей физической форме, поэтому плохих мыслей особо не было. Но я пошла к врачу. Сначала в обычную женскую консультацию. Это конечно было ошибкой, но я не могла тогда этого знать. Меня посмотрели, и несмотря на то, что тогда уже был один из симптомов рака — шишка как бы «спаялась» с кожей, не отделялась от нее при пальпации, врач сказал ждать нужного дня цикла для узи. А это еще 3 недели. Три недели потерянного времени из-за некомпетентности врача. Для рака не важен день цикла… Во время ожидания я стала понимать, что шишка быстро растет, и не стала ждать узи, пошла платно на маммографию в коммерческий центр. Мне сделали маммографию и дали заключения, что ничего подозрительного. Как тоже выяснилось позднее — так тоже бывает, плотная ткань железы не дала рассмотреть опухоль, ну и непрофессионализм врача, к сожалению. Подошло время узи, я пошла на узи, ну и там врач конечно все поняла, но не сказала мне ничего, так как это вообще не ее профиль. Просто дала направление в специализированный центр и сказала не затягивать. Ну а потом можно писать долго, когда ты еще не в системе, как сложно разобраться — куда идти, как понять, что делаешь все верно и еще многое другое… Онколог маммолог сказала, что мне срочно нужна биопсия. Скажу честно, в этот момент я была уверенна , что меня разводят на деньги. Я сказала ей, что не могу на днях, у меня проект на работе, я смогу через дней 10. Она смотрела на меня как на дуру: «Вы понимаете, что это важнее работы? Вам нужно срочно». Как я была тогда зла на нее…

Ну и потом пропуская много эпизодов я вспоминаю себя, сидящую в коридоре «Клиники женского здоровья» на Краснопресненсой, с маленькой бумажкой в руках, на которой написано в заключении: «рак». Для меня до сих пор это самый сложный момент, не могу без слез его вспоминать. Этот ужас, когда твой мир обрушивается с грохотом и пылью, и ты еще живой, но уже чувствуешь себя тенью в этом мире. И у меня ребенок, которому 3 года.
Потом со временем начинаешь привыкать ко всему, тем более , что в этот период очень много беготни с анализами , поисками врача, очень много информации, которую нужно анализировать, читать, чтобы принимать правильные решения. Сейчас я знаю много пациентских сообществ, чатов, организаций, где могут помочь сделать нужные шаги, но на тот момент я этого всего не знала, и разбиралась во всем сама. Ну а потом лечение, очень тяжелое, по полной программе, так как стадия оказалась немаленькая — 3. Оптимизм, вера в лучшее, разочарования, страхи. Все это время я думала о своей дочке, она очень маленькая, и мне хотелось ей больше дать перед тем, как возможно, я уйду. Примерно через год после диагноза на меня обрушилась другая новость, рак стал метаститическим, то есть вышел из своего органа в другие органы. Второй этап депрессии, принятия.

Сейчас я на постоянном лечении и обследованиях каждые три месяца. Это становится привычным. В моем лечении есть и успехи и неудачи, но я пока еще тут, я могу жить практически своей обычной жизнью, работать, заниматься любимыми делами, рутиной, ходить. Я знаю, что такое боль от костных метастаз, которая не дает спать, и я тем более рада, что врачи находят средства от нее. От лечения есть побочки, но главное , что я могу не зацикливаться на них, а продолжать жить и видеть то хорошее, что имею. Когда я получаю новости, я не концентрируюсь на плохом, я нахожу плюсы. Мое тело изменилось, но оно живет и может обнимать ребенка, а это самое важное. Что я хочу сказать другим людям? Что мы не ценим свое время и здоровье, принимаем его как данность. Думаем про работу, заработок, обязательства, не заботимся о повседневных радостях, откладываем на потом. Я никому не пожелаю таких диагнозов, но очень хочу, чтобы люди научились ценить. Радовались жизни. Не переживали так из-за ерунды, которая станет не важной завтра. Хочу сказать, чтобы реализовывали мечты. Лично мне всегда мешали мои страхи и преобладание «надо» над «хочу». Нет никого потом, жизнь она сегодня. Нам очень повело, что мы можем жить…

Мне сейчас 41. Шесть лет назад, летом 2014, я узнала о своём диагнозе. В ту ночь я не спала. Прости, может, сейчас будет эмоционально. Я нащупала опухоль в 2010, сразу же пошла к маммологу. Мне даже не назначили УЗИ, «все в порядке, наблюдаем». Потом я приходила к другим маммологам — в 2012, 2013, 2014. Это были разные врачи, все мне говорили «все ок». В 2014 мне показалось, что опухоль стала больше (на самом деле уже были метастатические поражения лимфоузлов). Я стала настаивать на удалении. У меня на руках до сих пор рентген, где даже я вижу опухоль, и заключение врача «здорова».

Звоню в дмс, прошу назначить консультацию. Мне в ответ: «Оно вам надо? Вам же придется ехать в онкологический диспансер». Настаиваю. «Лето», в ответ, «мало, кто работает». Приезжаю в диспансер... если у меня был кошмар, то вот он осуществился — знаешь, когда на тебя смотрят и громко молчат, и самые страшные предположения осуществляются. По тому рентгену мне поставили предварительный диагноз, тут же, за руку, меня отвели на консилиум. Ни один, ни один врач за этот день не произнес слово «рак», отводили глаза, разговаривали исключительно между собой, и это моя гораздо бoльшая претензия к врачам, чем то, что они проглядели болезнь с 2011. 

Встречала ли я хороших врачей? Конечно. Но губят-то эти, троечники, бессердечные, ленивые, или кем там они являются. Самый печальный вывод из моей истории — врачи не умеют общаться с пациентами, вообще. Не понимают, не хотят понимать, что с пациентом происходит, не видят, не хотят видеть — как у человека в секунду ломается жизнь, как он теряется, боится и становится слаб, очень слаб. Я как-то узнала, что в одного врача пациентка кинула стулом. Знаешь, о чем я подумала? Жаль, что это была не я. Эта врач точно этого заслуживала, я с ней общалась. Я верю, хочу верить, что с 2014 (и с 2011) врачи изменились. По крайней мере, внимательные, чуткие врачи, с которыми я имею удовольствие общаться сейчас, говорят, что ситуация, подобная моей, сейчас невозможна в принципе. Хорошо бы.

Самое важное! Все истории разные, расскажу, что оказалось важным для моей истории и моего характера. Как-то пока за пределами нашей истории осталось, что я на самом деле бизнес-вумен, строгая, рациональная, в деловом костюме и очках, да-да. Я привыкла к ответственности, мегаответственности, в том числе и за свою жизнь. И для меня самым важным оказалось принять нерациональность, случайность, неподконтрольность жизни. Это про смирение, которое я никогда не понимала. Узнав о диагнозе, я все думала-думала, анализировала, пыталась понять и мне стало легче, только когда я приняла, что это — случайность. Я не виновата, это просто случилось. Да, случилось. Да, можно всю жизнь есть росу фей — и все равно заболеть. Можно все делать правильно и проиграть. Это просто случается. Это не означает слабость, проигрыш или пассивность. Это просто свобода из излишней ответственности, которая иногда тяжкий груз. Если есть такой груз — избавься от него, случилось, ок — идем дальше. Линкольн до своего президентства писал: «Я буду работать и готовиться и, может быть, мне повезет». Для меня это и про рак)) работай и делай всё правильно, может быть, повезет, и все будет хорошо.

Мне сейчас 60 лет. В 2017 году 25 ноября на обследовании маммографии врач увидела опухоль и сказала, что вероятность злокачественной на 90%. Так впервые я услышала слово рак в отношении к себе, не понимая до конца всего происходящего. И точкой отсчёта до и после стал именно этот день. Через два месяца была сделана операция и диагноз звучал так: Рак правой молочной железы 3Bст.,Т2N2M0, инфильтративный рак неспецифического типа, G2, Her2/neu-позитивный. Звучит страшно, и если углубляться в значении всех знаков и цифр то хорошего мало. Впереди меня ждало 8 курсов химиотерапии с её побочками и облысением, 21сеансов лучевой терапии и 18 капельниц таргетной терапии.

Но всё это к счастью забывается, остаётся в прошлом. И осталась гордость, что я это прошла с достоинством прошедшего болезнь человека. Я в ремиссии и очень надеюсь, если не навсегда, то надолго то точно. И да, не люблю слово победа в этом случае. Всегда говорю, что я не боролась , а лечилась. Страх, ужас, безысходность, отчаяние, растерянность. Вот что чувствуешь, когда неожиданно озвучивают диагноз. И чувство, что это смерть...

Ведь раньше синонимом рак было слово смерть. Сейчас много и везде говорят об онкозаболевании в открытую. И это здорово. Это спасает многих от незнания ситуации и страха, а что дальше? Мне понадобилось пару месяцев, пока я поняла, что не всё потеряно, просто я одна из тех, кому как считается не повезло. Ну а до этого были слёзы, жалость к себе, отчаяние, что на этом всё, жизнь закончилась. И слова хирурга: «это рулетка — кому как повезёт, но медицина шагнула настолько вперёд, что мы постараемся, чтоб у вас всё было хорошо». Иногда это выражение «всё будет хорошо» выбешивало, когда звучало от тех, кто ничего не понимал в этом. Так мне казалось. Но со временем, и очень быстро, я поняла ,что многое зависит от меня самой, от моего настроя, от моего позитива. И мне не понадобились психотерапевты, чтоб понять — нужно жить здесь и сейчас, не откладывать на потом в долгий ящик. Я сказала себе, ты сильная, ты сможешь и ты должна жить, жить для себя в первую очередь, делать то, что считаешь нужным. Возможно, такое решение пришло ещё и потому, что у меня была очень сильная поддержка от моих родных. Не только материальная, но и моральная. Семья у меня большая, родных мне людей много и они все разделили со мной этот период жизни. Я очень благодарна им за это.

Я ничего не скрывала поначалу, мне нужно было с ними делиться своим страданием, мне хотелось, чтобы меня пожалели, а потом поняла, что их тоже нужно беречь. И всё чаще и чаще переставала с ними делиться своими опасениями или какой то проблемой, которую могу сама решить. Но при этом у меня появилось много друзей из онкосообществ, где можно было обо всем говорить, спрашивать, зная что они ответят ,посоветуют, поймут, они тоже самое проходят, им это знакомо. И я считаю, это правильное решение. Ведь родные люди не должны страдать из-за нас, больных. Это моя жизнь, и я должна сама пройти этот путь, не причиняя боль любимым близким. Тем более, что как раз в этот период болезни я стала делать то, что я хочу, не обременяя себя обязательствами , как это было раньше, до болезни. Я стала чаще бывать в театре, о чём и мечтала до... Я стала жить легко, и слова «жить радуясь» не эпатаж, не мода — это то что внутри меня, это то, с чем я просыпаюсь каждое утро.

Мне 49 лет. С диагнозом с 20 февраля 2019 года, день вручения результатов биопсии тканей. Шишку в груди обнаружила в октябре 2018 и до февраля 2019 врачи говорили, что фиброаденома и предлагали просто полечить. Но я чувствовала что что то там не так и проверялась дальше. Я совершенно случайно обнаружила уплотнение в правой груди и не придала ему значения. Отреагировала я только тогда, когда грудь припухла и начала болеть во время месячных, появились выделения из соска. Вот тогда я и решила, что нужно провериться. Сначала я обратилась в поликлинику к участковому гинекологу. Она назначила маммографию, анализы и УЗИ. По результатам всех этих обследований мне поставили диагноз фиброаденома под вопросом. Ни по УЗИ, ни по маммографии на тот момент врачи не видели злокачественных новообразований. Но опухоль снабжалась кровеносным сосудом, который подпитывал ее. Уже после, в онкобольнице, доктор мне объяснил, что это первый признак онкологии. Это должно было насторожить врачей. Они должны были ставить онкологию под вопросом, а не фиброаденому под вопросом. Я понимаю, что врачи в поликлинике редко видят такие образования, может быть, это стало причиной того, что они не заподозрили ничего плохого. Мне предложили медикаментозное лечение, гормоны, которые якобы помогают при фиброаденоме. Я даже не интересовалась, что за лечение. Я хотела сразу удалить ее, даже если она доброкачественная. Мне за 40, и я понимаю, что любая опухоль может потом стать чем-то нехорошим.

Я отдаю честь своей интуиции, которая заставила меня обследоваться дальше. Не остановиться, как делают многие женщины, которые думают, что раз доктор сказал, что все хорошо, значит можно успокоиться. Я отказалась от лечения, чтобы дообследоваться и удалить опухоль. Меня направили в маммологический центр «Клиника женского здоровья». Врач там провела повторные анализы крови и мочи, переделала УЗИ, маммографию, добавила рентген. После того, как фиброаденома подтвердилась, она предложила сделать забор околоопухолевой жидкости обычным шприцом, но под наблюдением УЗИ. Результат снова показал доброкачественные клетки. Если честно, на тот момент я немного успокоилась, мне предложили медикаментозное лечение, но я снова отказалась. Тогда меня направили в хирургическое отделение этого же центра. Там я попала к молодому доктору-мужчине, и он первый из всех врачей сказал мне, что в моем возрасте, а мне было 46 лет, просто так никакие опухоли не возникают. Он сказал так: «Мне не хотелось бы два раза вас оперировать. Если мы достанем опухоль под видом фиброаденомы с минимальным разрезом, а окажется, что это онкология, то придется потом отрезать всю грудь, потому что если оставить клетки после оперативного вмешательства, то это спровоцирует рост опухоли». И назначил трепан-биопсию ткани. С этого молодого хирурга я попала в «волну моих врачей», я это так называю. Именно они меня спасли от болезни и физически, и морально.

«Клиника женского здоровья» не относилась к моему району, и меня направили в мою онкологическую больницу. Это как раз была Московская городская онкологическая больница № 62 в Красногорске. Когда там врач только приложил датчик УЗИ к груди, он сразу сказал, что это не фиброаденома. Все-таки это был специалист, который каждый день их видит, поэтому его мнение оказалось верным. Результаты трепан-биопсии меня не порадовали. Я помню этот день: 20 февраля 2019 года. Когда я зашла в кабинет, было волнительно, и хотя врач все говорил корректно и мягко, но у меня появилось ощущение шума в ушах, который заглушил весь звук, и помутнение в глазах, как будто я упала в темноту и беззвучное пространство. Шоковое состояние не прошло, и когда я вышла из кабинета. Я села на лавочке, даже не знаю, сколько я просидела там, как будто время остановилось. Я позвонила мужу, сказала, что получила результаты, и попросила приехать забрать меня из больницы. В эту ночь мне кажется, я не спала. Ощущения были ужасные, как будто землю из-под ног вышибли. Мы не готовы к этому диагнозу. Рак до сих пор для большинства людей равняется смерти.

Еще до операции мы беседовали с врачом и обговорили, что будет удалена одна грудь целиком, но оставлена кожа, чтобы в будущем сделать реконструкцию. А когда он забирал меня уже на операцию, делал на мне разметку, сказал: «Мы на консилиуме подумали, и я решил». Я очень люблю, когда мужчина говорит «я решил». Так вот, он решил, что грудь мы сохраняем. Я испугалась: вдруг он что-то оставит? Но он меня успокоил, что это безопасно, и все, что нужно убрать, он уберет. В результате все прошло хорошо, грудь осталась. Кроме того, он мне сделал очень красивый шов в виде молнии. Я этот шов уже даже люблю — ведь это часть меня. Когда меня выписывали, я попросила своего хирурга быть куратором моего лечения, чтобы я могла с ним сверять все дальнейшие действия врачей. Я доверилась ему душой, и он мне не отказал. Я и сейчас всем советую найти себе врача-куратора, которому вы сможете полностью доверять. В лечении онкологии нет одного врача, который ведет пациента от начала до конца. Поэтому важно, с кем-то сверять все действия. И до сих пор мы с ним общаемся: раз в полгода я приезжаю просто, чтобы увидеть своего доктора и обнять его.

Я завершила лечение в июле, и меня выпустили в жизнь. Даже на комиссии по инвалидности, которая была в августе, мне сказали: «Идите в жизнь и радуйтесь, вы абсолютно здоровый человек». И я пошла радоваться в тренажерный зал. Первый раз в тренажёрный зал после операции я вернулась через месяц. Я понимала, что я не смогу делать то, что делала до операции, но я пришла за эмоциями, за ощущением, драйвом. Какие-то тренажеры я просто гладила, а что-то уже пыталась делать, хотя рука еще не была разработана, и я ощущала боль. А окончательно я вернулась к фитнесу после комиссии по инвалидности.
Однозначно я брала уже не тот вес, который могла взять до операции. До операции я могла приседать со штангой в 60 килограммов, а после операции даже 20 не брала. Я подходила к нагрузкам уже более обдуманно.

Когда всё только началось и был шанс, что это ошибка, я начала писать длинный пост со своей историей. О том, что мне пришлось пройти, начиная с нелёгкого детства, в окружении чужих пьянок и заканчивая диагнозом который мне поставили сейчас. Мне было себя жалко, я не понимала почему? Неужели я мало страдала? Мне хотелось донести, что я не заслужила того, что сейчас со мной происходит. Сейчас я многое пересмотрела. О многом передумала. Конечно я не успокоилась пока и не приняла все как данность. Просто поняла что никто не застрахован ни от чего. И не важно богат ты или беден, жил праведно или нарушал закон, злой ты или добрый, так вышло и всё. Прошлого уже не изменить, а вот будущее изменить можно.

В сентябре 2018 мне диагностировали рак. Вот так просто — бах и ты уже совершенно по-другому смотришь на жизнь. Я не знаю когда наступит спокойствие в моей душе и отступит страх, я не знаю пока, как дальше держать себя в руках и спокойно засыпать. Я не знаю, как бороться в первую очередь с самой собой, с внутренними переживаниями и демонами. Ведь лечение это только половина успеха, вторая половина это ты сам. Я всегда была сильной и сейчас, когда это действительно необходимо, я должна собраться и жить.

Несколькими постами ранее я писала, что не знаю когда в моей душе установится мир и я приму то, что мне послал Бог. Ну вот, собственно, это пришло. Пришло достаточно быстро. Спасибо всем тем, кто молился и молится за моё здоровье, спасибо тем, кто поддерживает меня и интересуется моим здоровьем и жизнью. Тем кто боится написать или не знает что в таких случаях пишут — ребят, я не умерла и лет тридцать-сорок не планирую, можно вообще не спрашивать про мою болячку, а просто поздравить с Наступающим. Мой мир не крутится вокруг гадости, которая временно поселилась внутри меня. Мой мир гораздо, гораздо шире и глубже. Я по-прежнему всех люблю и всем рада. 

Юля умерла: 29 08 2020 в 20:12. Рядом с мужем Валентином и близкой подругой.

Мне было 33 года на момент постановки диагноза. Я наконец-то отрастила волосы желаемой длины, была довольна своим весом и положением дел, вот замечала вокруг я только плохое. До этого полгода меня лечили гомеопатией и время катастрофически утекало, увеличивая стадию моего рака. Когда стало понятно, что у меня, я очень долго ходила с желанием возмездия врачам, которые упустили меня, ведь я же всегда следила за своим здоровьем и обратилась к ним вовремя. Чувство досады и злости буквально не давало мне покоя.

До начала лечения было очень страшно. Это животный страх, ощущение, что каждый следующий день все опаснее и опаснее, что раковых клеток становится больше и они убивают тебя. Мы с будущим мужем вернулись в наш храм, к невероятному отцу Андрею, который перевернул всю нашу жизнь и помог нам встать на правильный путь и пройти все этапы лечения. Невозможно описать это ощущение доверия к Богу, когда в тот период я прикоснулась к чуду впервые в своей жизни.

Именно в те дни я ощущала невероятную близость с внешним миром. Для меня стало важным все, что происходило вокруг, мой глаз выхватывал захватывающие картинки мира: цветы, увядающая листва, воздух после дождя, улыбка ребенка. Все эти мимолетные вещи я не замечала до болезни и они не трогали меня так. И я поддалась этой радости, потому что осознала, что завтра уже может не настать.

Окружающие говорят, что я кардинально поменялась, от вопиющего эгоизма и цинизма почти ничего не осталось, им виднее. Я научилась видеть в первую очередь хорошее вокруг, к каждому человеку отношусь с добрыми помыслами, стараюсь не оценивать ничего, помогать посильно где могу, действую по принципу «не навреди и будь максимально полезна для каждого, кого встречаешь». Я вышла замуж между курсами самой агрессивной химиотерапии — красной химии. Сейчас я просто живу новый день, наслаждаюсь каждой минутой моего существования и верю, что я смогу понять цель куда идти, ту, ради которой Господь оставил меня в живых.