Жизнь «особых» детей в коррекционной школе во Владивостоке

«У одного из воспитанников врожденное уродство – на руках по одному пальцу, а на ногах – как у рака клешни. А он – вы не бойтесь меня, у меня ножки некрасивые, не как у всех. Он в комок так сжался. Жалко было его до слез… Говорю – Ромочка, не стесняйся, нормальный ты, хороший мальчик… вспоминаю и плачу… родители бросают таких детей хороших…«

Время близится к обеду. У старших воспитанников «Специальной (коррекционной) общеобразовательной школы-интерната VI вида» сейчас идут уроки, у младшей группы — уличная прогулка. Воспитатель младшей группы Валентина Ильинична (попросила без фамилии) работает в школе-интернате на протяжении 25 лет. Во время разговора она отворачивает от меня лицо — не хочет показывать свои слезы.

— Почему вы выбрали работу именно с такими детьми?

— Это был 1991 год. Когда началась перестройка, я работала в детском саду №180 от «Изумруда». Завод закрылся, все ушли в бессрочные отпуска, и мы остались не у дел. А Наталья Григорьевна, музыкальный работник, она здесь работала, позвала меня к себе, и я с радостью согласилась. Помню, 15 лет отработала как один день. Молодая была. Я всем говорю – вот детки у нас, инвалиды, я с ними работаю. Некоторые говорят – ой, посмотрела на детей, не могу здесь работать. А они для меня как здоровые дети. Я с ними также разговариваю, занятия провожу. Естественно, коррекционные упражнения, пальчиковые игры. Занималась закаливанием детей, выбегали раздетые зимой. Мы договорились с родителями. У меня ни один ребенок не болел. Можно сказать, из-за перестройки пришла работать сюда. Выбирать особо не приходилось, но сейчас ни о чем не жалею. Я очень благодарна судьбе, что попала именно сюда, к этим деткам.

Бегающие кругом дети не обращали на нас никакого внимания, лишь Валентина Ильинична краем глаза следила за происходящим на детской площадке: «Артурчик, не убегай так далеко. Машенька, аккуратнее на горке«.

За пределами этого учебного заведения дети с диагнозом ДЦП притягивают к себе излишнее внимание. Многие из нас стараются их просто не замечать, однако бывают случаи издевательства со стороны сверстников. Да и во взрослой жизни ДЦПшники ощущают на себе всю «любовь» внешнего мира.

В «Специальной (коррекционной) общеобразовательной школе-интернате VI вида» обучается 125 детей, 90% из которых имеют диагноз ДЦП. Остальные 10% — дети с другими нарушениями опорно-двигательной системы. Двухэтажное здание школы огорожено от внешнего мира небольшим забором, кругом только коттеджи, детские лагеря, базы отдыха. Тихое, зеленое место вдали от города было выбрано не зря. Изначально школа располагалась на станции Санаторная, а в 1983 году переехала в новое здание на станции Садгород. Но тогда эта школа была не для детей с ДЦП, а для детей с последствиями полиомиелита. Тогда это заболевание было широко распространено, потом уже прививку стали делать. Но поскольку школа была маленькая, детей было много, места было недостаточно, и в 80-х годах задумались о том, что нужно построить здание специально для таких детей где-то в санаторной зоне, чтобы было место, где погулять и поиграть детям.

Из 125 детей 20 — воспитанники дошкольных групп и 25 — группы детского дома, это дети, оставшиеся без попечения родителей, они тут проживают и находятся на полном гособеспечении. В школу-интернат дети поступают с 5 лет в дошкольные группы, далее обучаются с 1 по 10 классы, получают основное образование, либо дети, имеющие легкую умственную отсталость, занимаются по адаптированной образовательной программе и получают свидетельство об обучении, которое позволяет им поступать в профессиональные училища начального образования и получать рабочие специальности. Опять же, все зависит от состояния здоровья, ДЦП — такое заболевание, что есть ограничения.

Ирина Геннадьевна работает в коррекционной школе-интернате вот уже на протяжении 27 лет, из которых 10 лет — в должности директора. Наша экскурсия начинается с ее кабинета, расположенного на первом этаже школы. В небольшом помещении смогли уместиться несколько стеллажей с книгами о школьном и дошкольном образованиях, шкаф для верхней одежды, рабочий стол с компьютером, да пара стульев. О начале своей карьеры в школе-интернате Ирина Геннадьевна вспоминает с трепетом.

— Никогда не думала, что буду работать в этой школе. После педучилища было распределение, и три года выпускник должен был отработать в каком-то учреждении. В эту школу требовалось два воспитателя. Мы учились с сестрой, и нам обеим предложили пойти сюда работать. Мы жили недалеко, поэтому и согласились. Таких детей мы не знали и никогда не видели. Первое время было тяжело, хотелось все бросить и уйти. Было очень трудно привыкнуть, мы учились работать со здоровыми детьми, а тут своя специфика. Первые три года были самые трудные, а потом привыкли. Жалко было детей, потом я поняла, что к ним надо относиться, как к любым другим. Мы уже не замечаем их недостатки, то же требуем с них. Где-то, конечно, и пожалеем, хотя жалость не нужна. Если их постоянно жалеть, дети вырастут потребителями. Я им постоянно говорю – в жизни вас никто жалеть не будет, все надо добиваться самим. Помню, пришел к нам мальчик года три назад из детского дома, сложная судьба — папа убил маму, его посадили, а он очень хочет в семью, очень скучает по маме, по папе, хоть он и непутевый. И я возила его на комиссию по инвалидности. Он – у вас есть дети? Я – есть, две девочки, Он — а мальчик у вас есть? Я – нет. Он – хотите я буду вашим сыночком?

В школе звучит звонок — сейчас у ребят перемена: время беготни, игр, подготовки к другим урокам. Некогда пустой коридор заполнился кричащими ребятишками, бегающими туда-сюда. Многие из них не могут передвигаться самостоятельно, поэтому у двери их ждут ходунки и костыли, многим помогают учителя. Некоторые прячут от камеры лицо — стесняются или стыдятся своего заболевания. Но есть те, кто, наоборот, лезет в объектив камеры. «Дяденька, сфотайте нас, пожалуйста!«, — четверо воспитанников, приобняв друг друга за плечи, улыбаются мне. Получив свое, они засмеялись и побежали дальше.

Раздается звонок на урок. Коридор быстро пустеет, дети разбегаются по классам. «Ну а теперь можно посмотреть наши классы», — Ирина Геннадьевна встречает меня в коридоре и приглашает пройти в класс, где занимаются младшие воспитанники.

Большая комната, где занимается младшая группа, залита светом. Этот класс служит ребятам и учебным классом, и спальней, и игровой комнатой. Сейчас у детей идут уроки, они изучают сложение. Валентина Ильинична сидит за столом и по-очереди показывает ребятам карточку, на которой изображены мама-курочка и желтые комочки — цыплята. Детям нужно назвать число цыплят на картинке. У каждого из них на столе разложены небольшие карточки с цифрами. Поднял правильную — получил похвалу от воспитателя.

— Я бы хотела, чтобы наш ребенок — он умненький, хорошенький — смог прийти учиться в нормальную школу, — Валентина Ильинична ненадолго прерывает занятие и переключает свое внимание на меня. — Сейчас же и пандусы делают. Пусть он на ходунках, пусть на костылях, но он ничем не хуже здоровых детей. А ведь они какие, эти дети, они будут пальцем показывать, смотреть на него, как дикари какие-то. Мы приходим с ними в цирк, все глаза вытаращат — смотрят. Тяжело им от такого чрезмерного внимания. Один раз я даже нагрубила этим здоровым детям. Люди у нас еще не готовы принять их в свой мир. В Америке ни на кого не обратят внимания, а в России еще и издеваться могут. — Дав задание для самостоятельного решения ребятам, Валентина Ильинична продолжает, — Вот у меня дочка, у неё сахарный диабет, она не ходит. Стесняется выйти на улицу. Как-то раз говорит мне: «Мама, я один раз вышла, на меня все смотрят, оглядываются.» Мой внук приходит сюда, играет, не обращает внимания, на коляске кто или на ходунках. Для него они все одинаковы. Он уже не будет оглядываться. И родители – они не поведут своего ребенка в другую школу, почему? Потому что там оглядываться будут, пальцем показывать, хуже того — издеваться. Вот этого не должно быть. Наши дети ничуть не хуже. У нас даже по интеллекту есть дети намного лучше и умнее… Наши дети – добрые, они не злые… у них нет ни зависти, ни злобы. Они играют дружно, вот в садике… нет такого, чтобы за игрушку подрались…«

Пока детишки еще не выросли и не познали на себе все реалии внешнего мира, они не видят жестокости и обмана, лицемерия и ненависти. Они и сами не испытывают подобных чувств. В школе-интернате для них создают особую среду, чем-то схожую с реальностью Трумана Бёрбанка — героя кинофильма «Шоу Трумана». Однако не стоит забывать о том, что когда воспитаннику школы исполняется 18 лет, его определяют в различные учебные заведения, где он сможет выучится на ту профессию, которая поможет ему с будущим трудоустройством. Так или иначе, некогда беззаботный, доверчивый ребенок с головой погрузится в реальный мир, где не будет теплого крыла любимого воспитателя и стены, ограждающего его от внешних опасностей — излишнего внимания, издевок, непонимания. Для того, что бы выпускник подобных заведений чувствовал себя полноценным членом общества, существуют уроки Социально-бытовой ориентировки (СБО).

Наталья Константиновна работает в школе на протяжении 16 лет. Она преподаватель технологий СБО.

— Мой предмет ведется только в коррекционных школах, в образовательных учреждениях такого предмета нет, — рассказывает Наталья Константиновна. — Слова говорят сами за себя — социально-бытовая ориентировка. Наши дети находятся здесь круглый год, школа краевая, и очень много детей издалека. Как он может социализироваться в общество здоровых людей, если он этого не видит? А если за ним еще и не приезжают… только на летние каникулы…

Кабинет, где проходят занятия по СБО — небольшая квартира. Помимо парт и стеллажей с методическими материалами, в классе есть настоящий кухонный гарнитур со всей утварью и бытовой техникой — здесь учатся готовить. Наталья Константиновна рассказывает о своем предмете сходу, даже вопроса задать не удалось. Кажется, что общение с прессой для нее обычное дело.

— Визуализация – дети учатся, глядя на своих родителей, близких родственников. И в этом кабинете мы стараемся научить детей тому, как им жить в дальнейшем, когда они выйдут из этой школы, — продолжает Наталья Константиновна, — Одна из любимых – это тема питания. Традиционно этот предмет вели для детей с легкой умственной отсталостью. Но вот уже несколько лет я долго добивалась, что это важно и для детей А класса, потому что именно А классы – они интересны для общества, они в будущем могут трудиться, работать и приносить пользу. Б-классы, понятно, что это дети, которые, скорей всего, будут или в учреждениях специальных находиться, или дома сидеть, но себя этот человек должен научиться обслуживать. Поэтому еда, готовка – это очень важно.

— А помимо питания?

— Жилье – квартира, какая она бывает и что там в ней есть. Как ухаживать за жильем, чтобы было уютно и хорошо. Как правильно платить за жилье, чтобы его не отобрали у тебя. Такая тема, как медпомощь. Дети должны знать, к какому доктору нужно пойти в больницу, какие препараты принять при определенном состоянии здоровья. Бюджет – очень важная тема, наши дети не могут распределять деньги, их у них нет. Да что говорить, и здоровые дети, и мы взрослые не всегда правильно поступаем. В магазин только со списком, лишних денег не брать. Сейчас такой максимум товаров предоставлен, понятно, увлекаемся. Это очень важно, поскольку у наших детей, выходящих отсюда, деньги просто тают. Тема транспорта – поведение на улице, где покупать билеты. Этому всему мы учим в течение пяти лет. Этот выпуск – у меня две девочки на ходунках, одна девочка ходит, шатается, два парня – один не говорит, другой не слышит. Класс очень тяжелый, но, они все-таки доучились, у них экзамены скоро, как они сдадут, не знаю. Все учителя прикладывают максимум усилий, чтобы детей вывести, чтобы хотя бы тройки они получили. Я думаю, что не все из них будут трудиться, но два человека точно.

— Помните свой первый день здесь?

— Интересный был первый день. Мы с мужем получили квартиру здесь, на Садгороде. Я так любила свою школу № 65 на Тихой, великолепный коллектив. Я рыдала, не хотела оттуда уходить. Четыре месяца туда ездила, вся зарплата уходила на топливо. Моя мама работает на грядке, идет женщина, заговорили, выясняется, что я учитель, а эта женщина была врач-педиатр в этой школе, причем, педиатр от бога. И она меня привела в эту школу. Мы идем, она человек тактичный, воспитанный, интеллигентный, и она так аккуратно мне рассказывает какие дети, что очень тяжело их понять. И фраза, которую я на всю жизнь запомнила, она сказала – этих детей можно и есть за что любить. Для меня было странно – как так детей не любить? И когда пришли сюда… Витя ползал, он вообще не ходил, Настя, у которой была ярко выражена гидроцефалия… Дети смотрят, начали цепляться, у меня такой страх был. И первый год я заходила в этот практически пустой кабинет, и у меня слезы стояли всегда на ресницах. Я перед дверью набирала воздуха. Для меня это было очень тяжело. Сейчас они для меня нормальные, хорошие, они лучше чем в образовательных бывают. Они очень добрые и чувствительные. Наши дети очень хорошие. Не нужно их обижать.