Генномодифицированные россияне

В Китае растут первые генетически модифицированные дети, Нана и Лулу, родившиеся в 2018 году и неуязвимые для ВИЧ. Автор эксперимента Хэ Цзянькуй в выступлении на YouTube говорит, что в развивающихся странах люди, зараженные ВИЧ, ущемляются в правах, поэтому он взывает к милосердию, предлагая защитить новое поколение как от заражения, так и от дискриминации. Неужели мы уже можем изменить общество при помощи генной инженерии?

В этом году Денис Ребриков, возглавляющий лабораторию по редактированию генома в Научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В. И. Кулакова, заявил, что хочет повторить эксперимент Хэ Цзянькуя, только, в отличие от китайца, предварительно добившись разрешения от властей на рождение первых генетически модифицированных детей в России.

Сначала Ребриков выбрал в качестве мишени ген CCR5, который кодирует посадочную площадку для ВИЧ и в отредактированном виде предотвращает заражение. Цель исследований Ребрикова скромнее, чем у китайского ученого: защита плода от ВИЧ, если матери не помогает антиретровирусная терапия. 

Затем ученый переключился на ген GJB2, вызывающий наследственную глухоту. В России есть семьи, в которых супруги являются носителями двух копий дефектного гена, поэтому они не могут произвести на свет собственного здорового ребенка. Даже нашлись добровольцы, готовые поучаствовать в эксперименте и родить ребенка с нормальным геном GJB2.

Тут-то и начался скандал, вовлекший ведущие научные журналы мира. Science выслал в Москву корреспондента, чтобы во всем разобраться, а Nature второпях опубликовал статью, начавшуюся с сенсационного заявления о том, что Ребриков уже редактирует яйцеклетки глухонемых (позже вышло опровержение), и заканчивающуюся цитатой из Ленина, которую вспоминает Ребриков, отвечая на вопрос, не слишком ли рано этим заниматься: «Вчера было рано, а завтра будет поздно».

Разрешения от властей ему явно не дождаться — скорее, наоборот, последует ужесточение правил игры, которые сейчас в России весьма расплывчаты и многое позволяют исследователям. «Что же, генномодифицированные огурцы и картошку у нас выращивать запрещено, а генномодифицированных детей — можно? Потому что детей не едят, видимо», — прокомментировал новость коллега Ребрикова, пожелавший остаться неизвестным. Группа бдительных ученых уже написала обращение в Минздрав с просьбой вообще приостановить редактирование клеток зародышевой линии человека.

Почему действия Ребрикова, как и его китайского коллеги, вызывают возмущение большей части научного сообщества и сочувствие многих «научных радикалов»? Для ученых дело не в том, что геном человека свят и неприкосновенен, а в том, что метод CRISPR/Cas9, который используют для редактирования геномов, недостаточно точен, да и о самом геноме мы пока знаем слишком мало, чтобы просчитать все последствия его редактирования. Пусть сначала покажут безопасность метода на обезьянах, говорит консервативное большинство ученых.

Наверное, эта моральная дилемма не имела бы однозначного решения, если бы Ребрикову, как и его зарубежному коллеге, удалось бы найти реальную угрозу жизни детей, в борьбе с которой могло бы помочь только генетическое редактирование. Но и от ВИЧ, и тем более от глухоты можно защититься более простыми способами. Например, встроив в мозг кохлеарный имплант — к этому уже привыкли, хотя недавно многие тоже очень боялись имплантов. На такую операцию как раз сейчас решилась та самая глухонемая-доброволец, которая была согласна на редактирование своей яйцеклетки у Ребрикова, — прежде чем заводить ребенка, она решила заняться собой.

Заниматься дизайном детей рановато, но все же хотелось бы, чтобы дискуссия, вызванная предложением провести первый в России эксперимент по изменению генома человека, привела не к полному запрету таких исследований, а к поиску безопасного способа редактирования.