Снять президента

На сеульской площади Кванхвамун разбит палаточный лагерь противников президента страны госпожи Пак Кын Хе. Эта площадь — что-то вроде каирской Тахрир или стамбульской Таксим, словом – место народной силы и самодеятельного волеизъявления масс, так сказать.

Если же двинуться в сторону от Кванхвамун, то всего через несколько минут можно попасть уже на другую площадь. И встретить там тоже – протестующих с палатками. Эти выступают, наоборот, в поддержку госпожи Пак Кын Хе. Их поменьше, зато тут нет места романтизму, свойственному их противникам, царит дисциплина: палатки единообразны, выстроены по линейке, в цветовой гамме преобладает хаки. Наглядная агитации исключает легкомыслие - всего несколько плакатов в поддержку президентши. По лагерю тем временем строевым шагом прогуливаются крепкие мужчины предпенсионного возраста, их фигуры ещё совсем недавно были спортивными, а теперь если и обвисли, то слегка. Сразу видно, что здесь заправляют люди, имеющие отношение к армии, – возможно, отставные военные. В любом случае – они из тех, кого называют активными патриотами. Таковых легко вычислить в уличной толпе по странному, на посторонний взгляд, поведению. Допустим, идём мы себе и идём по центру Сеула, приближаемся к местечку под названием «Пушкин-плаза», - да-да, там ещё памятник Александру Сергеевичу, на открытии которого президент России Владимир Путин присутствовал, цветы возлагал, - и вдруг – раз: гражданин в камуфляжной одежде, впереди нас спокойно шедший, прямо посреди тротуара, как громом поражённый, встал, вытянулся и честь отдал корейскому флагу, развевающемуся неподалеку, на одном из зданий. Таким же образом в наших пределах, - знаете же, - излишне православные таксисты руль бросают и давай креститься на проносящуюся за окном церковь, а ты про себя в этот момент только одно произносишь: «Чёрт подери, чёрт подери».

Начать с того, что под уличным политическим противостоянием в Южной Корее подразумевают совсем не то, что у нас, или где там ещё - где устраивают майданы с антимайданами. У нас это митинг – не митинг, а танцы на деревенской дискотеке, если драчки не было, полицейским по голове не настучали, а они – в ответ дубинками, если в автозак десяток-другой-пятый протестующих не запихнули.
У корейцев – иначе.
Представьте: с одной стороны улицы расположились сторонники президентши, с другой – требующие её отставки. Посередке же буфером стоят автобусы, перегораживая дорогу, и плотными шеренгами - полицейские в защитной амуниции, в шлемах, со щитами. Но не для того, чтобы отдубасить тех и других, тех или других. А чтобы не допустить столкновений между противниками.
Впрочем, даже и это, кажется, излишним.
Да, в корейском протесте много эмоций, шума и криков. Но его природа такова, что редко заканчивается насилием. Люди знают, что если их требования справедливы, то своего можно добиться мирным протестом, не ломая позвоночники курсантам Академии МВД, что раз уж они вышли на улицу, то это не напрасно и власть их услышит, сделает выводы, а затем придут в действие механизмы демократических институтов, и виновные будут наказаны, а невиновные реабилитированы.
Кроме прочего, корейцы мало того, что сами по себе неагрессивны в силу своей ментальности и культурно-религиозных традиций, так ещё к миролюбию их принуждает закон. Почему в Южной Корее драк практически не случается? Да даже и в алкогольном угаре, в барах по выходным? Тут действует железное правило: кто начал, тот и виноват. Первым получивший удар подаёт в суд. Штраф – минимум 700 долларов, это если без фингалов или, не дай бог, увечий. Бывает, некоторые пройдохи таким манером зарабатывают: спровоцируют на потасовку подвыпившего гражданина, расслабляющегося после напряжённого рабочего дня, а потом, наутро, трясут с него, протрезвевшего, компенсацию. Однако эдакое происходит редко, обычно всё ограничивается воплями и размахиванием рук – никто не хочет терять деньги ради того, чтобы разок въехать кому-нибудь в ухо хуком справа. Благоразумный эгоизм в действии, короче говоря. Даже женщины – и те чаще дерутся, чем мужчины. Наверное, потому, что в их случае деньги имеют второстепенное значение, а главное - страсть.

Закон есть закон. Если есть, допустим, право на публичное выражение своих взглядов, то оно должно неукоснительно соблюдаться, какими бы эти взгляды ни были.
Рядом с той же площадью, на каменной плитке сидят трое монахов в сером – молча протестуют о чём-то своём. А за ними в отдалении на газоне установлена небольшая палатка. Поблизости вкопан транспарант с обвинительной надписью в адрес президентши. Хозяина палатки нет – может, отошёл в туалет. К ней энергично подходит мужчина в бейсболке, вырывает транспарант из земли, топчет его, делает селфи победителя и скрывается. А затем появляются двое полицейских. И знаете, что они делают? Они восстанавливают протестный уголок, каким он был.