Антон Сазонов: «Можно просто сесть на велосипед и поехать продвигать идею»

— Вы выиграли на велопробег президентский грант. В чем идея?

— Я давно увлекаюсь путешествиями, около 60 стран объехал. И в прошлом году мне пришла в голову мысль, что путешествовать надо со смыслом. Решил, что я буду современным почтальоном Печкиным: возьму письма российских школьников, попрошу их написать о своих городах, о дружбе, об открытости — и на велосипеде повезу эти записки школьникам из других стран.

— К кому вы с этой идеей пришли?

— Ни к кому не пришел! Сначала я решил самостоятельно организовать тестовый велопробег из Уфы в Юго-Восточную Азию. За пять месяцев доехал до острова Бали в Индонезии — полностью за свой счет. Я понял, что путешествовать на велосипеде на дальние расстояния вполне реально, создал некоммерческую организацию, которая занимается развитием туристических, краеведческих и экологических проектов планеты. Подал заявку на президентский грант, и она оказалась 11-й в рейтинге из девяти тысяч проектов. Я получил 1 миллион 340 тысяч, но узнал о своей победе всего за десять дней до старта, когда у меня уже и билет на самолет был куплен, и виза была готова, и страховка... Так что почти месяц я путешествовал на свои деньги.

— В каких школах вы уже побывали?

— В Самаре и Саратове я встречался со школьниками, попросил их написать письма. Потом начались летние каникулы, поэтому в Венгрии, в Будапеште, я застал только учителей, которые преподают русский как иностранный. В Австрии, в городе Инсбрук, я передал в школу папку писем из Ижевска. И все вокруг говорят: «Nice idea, мы поддержим».

— Почему вы поехали тогда, когда дети на каникулах?

— Во-первых, путь неблизкий. Я еду до Лиссабона, поджимает зима. Во-вторых, львиная доля пути, одна треть, — это Россия и Украина. Да, дети на каникулах, но база писем уже есть — почти 400 штук из 20 российских школ: из Уфы, из Туймазы, Ижевска, Самары, Саратова. Мне даже приходилось отказывать, ведь все письма едут со мной в большой сумке — ни одно не летит самолетом, все по-честному.

— О чем пишут дети?

— В основном рассказывают о своем городе, о своей семье, о том, какие постеры у них висят в комнатах, о народных танцах, многие описывают зиму… Все письма, конечно, мы читаем. Детей много, 90–95% серьезно относятся, но всегда находится несколько шутников, которые пишут про Путина, Трампа и водку. Мы такие письма решили пока отсеивать.

— Есть еще какие-то критерии отбора писем?

— У нас в школах много внимания уделяется Великой Отечественной войне, для нас это правильно и привычно. И это у детей в голове откладывается, так что во многих письмах тема войны отражена. Кто-то вечный огонь рисует, кто-то — солдат и военную форму. Такие письма пока отложили в сторону, чтобы не возникало неловких ситуаций. Хочется, чтобы больше было про мир, чем про войну.

— После того, как вы съездили из Уфы на Бали, о чем российские дети прочли в ответных письмах?

— О том, что, например, в Пакистане до сих пор раздельное обучение. В небольшой части школ, где учатся и мальчики, и девочки, столовой пользуются по очереди. Когда я был в пакистанской школе в городе Лахор, то попросил показать библиотеку. Мне было приятно увидеть классику русской литературы: там есть книги Толстого, Достоевского — на английском языке. Могу точно сказать, своими глазами видел: пакистанские школьники читают русскую литературу на английском, это круто! В Индии классы по 40–45 человек. В Мьянме школьная форма интересная: белый верх, зеленый низ — длинная юбка до щиколоток, и у мальчиков, и у девочек. Страны были все южные, и школы похожи на советские пионерские лагеря: тонкие стены, большая территория на улице, окон где-то просто нет. Звонок прозвенел — дети из класса не в школьный коридор выходят, а на улицу.

— Как дети реагировали на письма русских школьников?

Они их берут в руки и с таким интересом изучают. Представьте, приехал какой-то чувак из России на велосипеде, привез письма, написанные на русском и на английском от руки. Для многих людей Россия — экзотичная страна. И потом, во все школы не успеешь, поэтому ученики еще радовались, что мой маршрут прошел именно через их школу. 13 стран — 13 школ. Я бы хотел, чтобы по моему пути больше людей следовало с такой миссией! Но погуглил и не нашел, чтобы кто-то делал подобное.

— О том, как учатся дети в других странах, можно ведь не только из писем, но и просто из интернета узнать.

— Конечно. Поэтому мне надо, чтобы школы между собой установили долгий контакт, переписывались, делали совместные проекты. Это кропотливая медленная работа — находить школы, налаживать связь, добиваться доверия. Например, о школах Пакистана, Индии, Бангладеш очень сложно найти какую-то информацию заранее; в прошлом году я как снег на голову им падал и считал первую поездку тестовой. Но я знаю, что гимназия-интернат в Уфе теперь общается с одной из школ Таджикистана, многие школы отправили ответные письма нашим детям не через меня, а по почте. Я бы хотел, чтобы проект работал серьезно и долго, это не «вжих — проехал и всех подружил». Так что в этом году уже заручился поддержкой ЮНЕСКО. Еще мне помогают организовать встречи со школами русские люди, которые иммигрировали в Европу.

— Что вам дает поддержка ЮНЕСКО?

— Статус. У меня есть контакты всех национальных координаторов ассоциированных школ ЮНЕСКО. Еще меня, например, на Украину не пустили бы без письма ЮНЕСКО. На границе меня хотели впустить в страну только на три дня. Но 1200 километров на велосипеде за три дня — это невозможно! Здесь письмо ЮНЕСКО пригодилось.

— Сколько километров в день вы проезжаете?

— Если хорошая местность, то 100 километров в день. Сейчас по Альпам еду — 60–80 километров успеваю проехать. Можно и больше, но ключ к успеху — это распределение нагрузки. В крупных городах ночую в гостиницах, хостелах. Там я отсыпаюсь, пишу посты для социальных сетей, ловлю связь с миром. А между городами, на перегонах, преимущественно сплю в палатке.

— Что пишут люди, которые следят за вашим путешествием?

— Это самая главная энергетическая подпитка. Много километров день за днем ехать на велике не столько физически, сколько психологически трудно. Монотонная физическая работа по семь-восемь часов в день напрягает. А когда видишь, что тебя поддерживают, что появляются люди, которые даже присоединятся к тебе на каком-то отрезке маршрута, — как будто бензин в бак наливается. Первые 500 километров из Уфы до Самары нас ехало пять человек: я, двое друзей и два журналиста из уфимской телекомпании, тоже на велосипедах — это мое жесткое условие было. В Барселоне ко мне присоединятся две семьи.

— Для чего лично вам этот опыт?

— Мне 42 года, и я к пришел к выводу, что мир настолько многообразен — везде жизнь! Меня вдохновляет это путешествие, оно меня с людьми связывает. Впереди пенсия, жизнь конечна, но пока мне хочется использовать свой максимум. Если бы не получил грант, я все равно поехал бы на свои деньги. Дети видят во мне живой пример того, как можно просто сесть на велосипед и отправиться продвигать свою идею. Сотни детей, с которыми я встречаюсь, вырастут, десять из них заинтересуются путешествиями, а из этих десяти найдутся два-три человека, которые поедут по миру после меня.