Миф о бизнес-Нарнии

— А сейчас мы зачитаем устав.

— У нас что, есть устав?

— Ну да, "Устав клуба любителей поэзии", — я написала вчера, — говорит Ксюша.

Все хохочут. Ксюша обижается. Мы сидим в «Мастерской авторского кофе "Аддис"», в подвале на Суворовском проспекте в Санкт-Петербурге. Здесь тихо, уютно, а самое главное — здесь кофе и горячие бутерброды предлагают по свободным ценам, то есть, перед уходом в специальном ящике ты оставляешь сколько хочешь. Или сколько можешь. Или нисколько, если не можешь — тогда кофейня превращается прямо-таки в социальный проект по обогреву и отпаиванию кофе голодных студентов. Здесь, кроме нас, любителей поэзии (мы, кстати, во второй раз так и не встретились — испугались устава), собирается "Петербургская Лига Автостопа", клуб читателей Макса Фрая.

— И фанаты розовых пони, - добавляет совладелица "Аддиса" Марина.

— Чего? — удивляюсь я.

— Это мультик такой. Ну и ещё в ролевые игры по "Гарри Поттеру" тут играют.

Каждому, кто сюда приходит в первый раз, Марина читает небольшую лекцию о том, какой кофе тут готовят. Способов пять, но через два года работы Марина говорит, что не устала от этих лекций, от того, что нравится, не устаешь.

Кофеварка "Одетта" середины XIX века в работе напоминает алхимический инструмент. Это два сосуда, один из них стеклянный, в него насыпают кофе, а во втором, металлическом, — вода. Она кипит, испаряется, конденсируется в стеклянном сосуде, а остывает и возвращается обратно уже в виде кофе. "Одетту" запускают только когда набирается несколько человек, вместе со мной "антикварный" кофе пили сама Марина и молодой человек с девушкой, которые приехали сюда специально с другого края города. Молодой человек явно хотел произвести впечатление и рассказывал с экспертным видом, что "открыть кафе — это миллионов двадцать". Я не стала спорить, хотя очень хотелось, и подумала, что ему повезло — такая кофеварка — сама по себе событие, вроде похода в кино, и уже не нужно разрабатывать программу свидания.

"Аддис" открыла 2 года назад Марина Корнеева вместе с подругой Галиной и своим молодым человеком Саттаром Мирасовым. За 250 тысяч рублей арендовали подвальчик, а ремонт делали сами. Расписали стены «под пещеру», постелили ковер, напоминающий траву. Перед этим Марина успела побывать в Эфиопии и научиться там кофейной церемонии — это мероприятие посерьёзнее "Одетты". Марина в национальном костюме – расшитой узорами длинной рубахе, сидит в полутёмном подвальчике, перед ней — ступа с пестом и сковорода для жарки кофе. Вокруг неё сидят гости. Все по кругу толкут кофе в ступе, это, оказывается, очень тяжело, рука устаёт уже через пару минут. Потом Марина жарит кофе, а окон в подвале нет, и дым стоит такой, что в какой-то момент все решают выйти покурить. Зато атмосферу чего-то сакрального и ритуального это только усиливает.

В колонках и комментариях лидеры ресторанного рынка пишут, что две стратегии в этом бизнесе почти безнадежны – это блюдо без ограничений по фиксированной цене и "свободные" цены. Создатели "Аддиса" долго стояли на своем и не писали прейскуранта. И даже получалось — прибыли почти не было, максимум 10 тысяч рублей в месяц, но окупать аренду и затраты на кофе, предлагая его бесплатно — это уже немало.

Спустя 2 года Марина уже Мирасова, а не Корнеева, и у них с Саттаром родился "будущий директор" Тамерлан, который с двух месяцев ходит с мамой на работу. Сейчас он сидит на самодельной скамейке и недовольно жует кусочек огурца, оглядывая окрестности директорским взглядом. Саттар тоже работает, прибыли кофейни уволиться не позволяют. Марина кормит Тамерлана и рассказывает мне, что "мастерская" решила переехать. Собрались все, кто сейчас занимается "Аддисом" и долго думали — переместиться на улицу, в помещение с витринными окнами, или снова "спрятаться" во дворе, но уже поближе к метро. С одной стороны был аргумент "из подвала в подвал — ничего не изменится", а с другой "если открыться в проходном месте — мы потеряем свое лицо, и к нам перестанут ходить все, к кому мы привыкли".

— Если бы мы тут зарабатывали хотя бы тысяч сто выручки, уже можно было бы жить, и платить людям зарплаты. Но до ста тысяч тут очень далеко.

Марина рассказывает, что уютность этого места играет и негативную роль – в теплой домашней обстановке всё кажется дорого. Она пыталась тут продавать кофейные наборы – с чашками, молотым кофе, медом, но оказалось, что одна только их себестоимость – около 900 рублей.

— И даже не в том дело, что аудитория – нищеброды, а просто в каком-нибудь "Кофе Хаузе" 200 рублей за чашку — это воспринимается нормально, а у нас тут даже стулья самодельные. На этом фоне всё выглядит дорого.

Кассу в итоге так и не завели, но на стене появилась таблица рекомендованных цен, хотя бы для того, чтобы люди не ломали голову, сколько оставить. Вопрос "ну сколько всё-таки стоит" звучал то и дело. В итоге выручка несильно изменилась, просто раньше кто-то воодушевлённый оставлял тысячи, а кто-то копейки, а теперь все более-менее поровну.

— А еще периодически у нас тут происходят свадьбы, — вспоминает Марина. — Тут рядом ЗАГС, и те, кто к нам постоянно приходят, просто по пути подают заявление и возвращаются отмечать. А церемонию проводит настоящая эфиопка. Ну, кофейную церемонию, конечно, ее на свадьбы заказывают.

— И они тут прямо в белых платьях? — глупо спрашиваю я, потому что не вяжется в голове образ подвальчика с образом классической невесты.

— Да нет, в обычной одежде, все, кроме эфиопки — она в национальном костюме.

— А у тебя не бывает утомления от того, что люди постоянно сюда заходят и уходят, как будто проплывают мимо тебя со своими жизнями, свадьбами? А ты, получается, как массовик-затейник или бармен, слушаешь всех, а они исчезают?

— Ты знаешь, нет. Как ни странно, как раз вот этого нет. Может, потому, что это дело, которое меня нашло, и мне нравится. И варить кофе, и угощать. Зато вот от чего есть утомление — это от постоянной нехватки денег, вот что сильно утомляет.

— Я, на самом деле, хотела бы встретить человека, у которого получилось создать такой свой мирок, чтобы и не плыть по течению, и вроде как даже бизнесом не быть, но и не протестовать при этом, а просто жить как бы параллельно. В мире и согласии со всем внешним, но как будто немного в Нарнии. Может, у вас на новом месте это все-таки получится.

— Даа... Счастье, конечно, не в деньгах, оно в другом. Но для того, чтобы потом думать уже о счастье, деньги сначала просто должны быть, — заключает Марина. — Это и есть одна из причин нашего переезда. 

— О, Миша пришёл, привет, Михаил! — говорит Саттар.

— Миша шьёт сумки, — объясняет Марина. — Миша в поисках того дела, которое бы ему приносило удовольствие, чтобы не думать о деньгах. Классные сумки. А до этого у нас был совместный проект – кинопоказы в мастерской. А перед этим?

— А перед этим я работал геодезистом, — говорит Миша.

— Короче, у нас тут собрание юных бизнесменов, — подводит итог Саттар. — Как зарабатывать деньги, и не думать о том, откуда они берутся.

— Мне кажется, это вся наша жизнь, — говорю я. Марина в ответ усмехается.

Тамерлан плачет, Марина собирает его домой. Скоро переезд и попытка на новом месте — оно будет почти вдвое меньше, но зато ближе к метро. С ремонтом и фабричной мебелью, но дух постараются сохранить.

Спустя пару месяцев мы встречаемся снова в подвальчике, но уже в другом — гораздо ближе к метро, меньше. Но главное — это настоящее кафе, светлое, со столиками, мягкими диванами, прилавком и барными полками. Светло-зеленые стены расписаны рисунками кофейных зерен. Делали ремонт всем миром, вместе с друзьями и посетителями.

— У меня один друг пришел сюда и сказал, что здесь стало более… сейчас, вспомнить бы… цивильно, что ли. Причём в плохом смысле — не посидишь на полу. Может, потому что я сама уже вышла из того возраста, чтобы сидеть на полу — мне хочется комфорта, красивых диванчиков. То, прошлое место, было очень классное, но там далеко не всем было удобно, потому что создавалось впечатление, что ты пришел к кому-то в гости, причем не к своему другу, а вообще непонятно, к кому.

Диванчики, краска для стен и все остальное обновление кофейни стоило 250 тысяч рублей, их, конечно, пока не окупили, и от дневной выручки после всех затрат почти ничего не остается. Покупателей стало больше, но и аренда подросла. Марина рассказывает, что поначалу ей это показалось тупиком - при полной загрузке снова ноль. Но теперь она думает открыть интернет-магазин — начать продавать "кофейные наборы" из зерен разных сортов, сладости, турки. Он уже понемногу работает, но нужно найти побольше поставщиков. Саттар на работе - потому что кофейня пока семью прокормить не может. Потом он, конечно, будет работать тут, а в свободное время заниматься своим хобби — фотографией.

Тамерлан ползает по нам с Мариной и недовольно хнычет — ему, наверное, не нравится, что какая-то тетка пришла отвлекать от него маму. Я даю ему бумажного журавлика, а потом Марина спокойными привычными жестами выковыривает пальцами куски бумаги у Тамерлана изо рта.

На новом месте Марина начала собирать единомышленников — таких же питерских предпринимателей, владельцев пекарен, "креативных пространств", которые делают то, что любят, но заработать пока много не выходит.

— Я, наверное, в этих встречах ищу подтверждение тому, что все возможно, — говорит Марина немного вопросительно. — Кажется, я думала, что вот мы переедем — и все изменится. Мы сделаем то-то, то-то. И у меня возникли сомнения — а можно ли вообще вот так, без стартового капитала? Мы примерно об этом на встречах и говорим, и я вижу, что все же делают, и всем сложно, но они не бросают. Смотрю на них и думаю про себя: "и ты не расслабляйся".

Она смеется, что все ее собеседники совсем не похожи на бизнесменов из журнала — в костюме и с машиной.

— Где-то ты с тряпкой пол вытер, где-то с ребенком на руках бегаешь заказы разносишь. И я им говорю: "Девочки, дай Бог мы все будем разъезжать на шикарных машинах и вспоминать, как заказы развозили в метро в рюкзаках и “бабушкиных сумках-тележках”.

Я заматываюсь в шарф и пальто, и уже собираюсь уходить, когда Марина спрашивает, мол, ты же по работе часто с предпринимателями общаешься, у кого-то же это получилось заниматься любимым делом и зарабатывать? Есть смысл стараться?

— Знаешь, мне кажется, мы вообще не выбираем, - отвечаю сразу, потому что, конечно, раньше уже об этом думала. — Например, я не смогу стать предпринимателем, даже если решу вдруг, что это хорошо и правильно. Ну и бросить то, что сейчас делаю — не смогу, я вообще кроме текста почти ничего не вижу и не представляю. Конечно, есть те, кому всё равно, что делать, лишь бы зарабатывать, но это, в общем, то же самое, просто для них сам процесс бизнеса - это и есть любимое дело. Но у тех, кто любит что-то конкретное, тоже часто получается. Я по работе часто таких встречаю, и люди делают самые разные вещи — чертят станки, варят макароны, открывают рестораны.
— То есть, мы не выбираем, — это ты хочешь сказать, что я так и буду тут сидеть? — устало улыбается Марина.
— Да, только тут одна важная штука: я думаю, что это совсем не плохо. Это значит, что у нас свое дело уже есть, и искать его не надо.