Что мог, я сделал

Этот вопрос, сразу же хочу сказать, глобальный. С точки зрения особенно тех людей, которые проект осуществляли. Евреи понимали, что после сотен лет угнетения в европейских странах и России, появился шанс получить свою землю. А те люди, что жили в еврейских местечках и прозябали там, при советской власти ощутили, что изменения приходят, и эти изменения были очень серьезные. Поэтому идею создания «Страны Биробиджан» они восприняли очень серьезно, не даром, я и назвал так свою книгу. Люди под этим вот лозунгом шли и надеялись, что это все осуществится. Но это были не просто крестьяне, ведь пошли же в том числе и очень сильные и образованные люди.
Впервые об этом проекте узнали в 1927 году, когда проф. Борис Брук, вернулся из длительной командировки из этих мест. Почти два месяца он был на приамурском побережье, увидел огромную страну. Но до него, (с чего это Брук сюда приехал) здесь Калинин, он был конкретно был здесь, в селе Нижне-Ленинское, общался с людьми и получил представление о том, что страна пустая, территория не заселена, огромное количество прекрасных земель пустует. 

И когда Брук по мандату Калинина получил задание обследовать в том числе и эту землю, он увидел, что эта земля как раз та, что сможет стать регионом развития не только сельскохозяйственного, но и промышленного. И даже в сравнении с Крымом можно было заметить, что будущий Биробиджан в чем-то выигрывает. В Крыму, на юге Украины, где уже были выделены районы для еврейского переселения, земли довольно сложные: или болото, или засуха, а это затраты или на орошение или на мелиорацию, набегало сразу же очень много проблем. А здесь в общем-то климат давал большие возможности. И конечно, эта земля была почти пустой — здесь можно было начинать строить новую жизнь, с нуля, ничего не ломая и ни с кем не споря. 

Я хочу сказать еще об одном человеке, о котором я уже начал писать книгу очередную – это Иосиф Либерберг, который после командировки Брука, увидев в печати публикации об этих местах, связался с ним и завел тесную переписку, изучая возможности нового региона. Либерберг был в Киеве, занимался научной деятельностью. Он был вначале заведующим кафедрой еврейской культуры, а затем стал директором института еврейско-пролетарской культуры, это его была основная должность, с которой он и уехал сюда, в Биробиджан. 

Так вот Либерберг, изучая документы экспедиции Брука, понял, что эта земля наиболее полно отвечает его представлениям о переселенческой деятельности и дает возможность заселения территории не только для сельскохозяйственного, и для индустриального, промышленного производства. Либерберг начал вести научную работу по подготовке к освоению этой территории. А уже после принятия решения о заселении этой территории в 1928 году проект стал на реальные рельсы. Его надо было только лишь научно обосновать. И от это обоснование Либерберг взял на себя. В Киеве, в институте Еврейской и Пролетарской Культуры была создана секция Биробиджановедения. И еще до того, как сам Либерберг приехал сюда, он направил в Биробиджан ученых с института. Была проделана очень серьезная работа, и люди поверили. То есть проект имел и научное и идейное снование — он был реален!

В 1933 году должно было быть принято правительственное решение об образовании области. И даже несмотря на то, что дата открытия была перенесена на май 1934 года стало понятно, что область здесь будет основана. И именно Либерберга, ученого и даже критика первых замыслов проекта (была полемика в еврейской печати) поставили первым руководителем. Авторитет Либерберга работал особенно на Украине, откуда в начале тридцатых годов как раз приехала половина евреев от общего количества биробиджанских евреев. Он своим авторитетом пытался притянуть сюда буквально всю духовную жизнь идишистского мира России, сюда везли литературу на еврейском языке со всего Союза. Была даже попытка перевезти экспонаты для еврейского музея. Он пытался перевезти сюда свой институт. Когда это не получалось, он все же сделал здесь сильные научные группы. Была создана научная комиссия, на базе которой рассматривалось создание института. Он и еврейский военный полк предложил открыть и многое другое о чем в коротком интервью не перечислишь. 

Создание страны Биробиджан стало не проектом, а реальностью и в те годы успешно конкурировало с проектом создания еврейского государства в Палестине. В те годы, мало, кто верил в реальность государства в Израиле, а еврейская страна в Биробиджане на глазах становилась реальностью. Кому-то не нравилось это за рубежом, не верили. Но те, которые сюда приехали, те, которые работали здесь, они верили в то, что это все реально. Но, увы, время надежд было недолгим, уже в 1936-году Либерберг был арестован, а в 37-ом расстрелян, как раз потому, что в сталинский проект не вписывались амбициозные независимые проекты. А репрессии а 1937-38 годов вообще остановили развитие области. Но первые 10 лет — 1927 по почти 1937 год проект еврейской страны в Биробиджане был реален безусловно. 

Я думаю, что люди сейчас, особенно в последние десятилетия (и это хорошо) люди позитивно оценивают великую и трагическую историю области. Этот проект дал развитие этих мест, иначе нельзя трактовать. Я вам больше скажу, вот когда мы с киевским ученым Александром Зарембой закончили книгу о биробиджанском проекте, пришли к согласию, что надо ясно показать все культурные и человеческие основания этого проекта, что это важно. А рассказать было что. Если на русском языке о Биробиджане было мало серьезных публикаций, то оказалось что есть большие опубликованные произведения на идише. Поэтому мы приняли решение: половина книги — это наши исторические исследования, а вторая половина — это антология того, что было напечатано на идиш, того, что люди до сих пор фактически не знали. Мы этой своей книгой открыли всем, в том числе биробиджанцам эту историю. В те годы люди здесь больше владели идиш, многие русского не знали. Они приезжали сюда и их учили русскому языку уже здесь. И Либерберг, когда приехал сюда в 1934 году, он принял постановление, чтобы ввести идиш и ввести русский язык как два государственных языка. И суд был на двух языках, и решения правительственных органов все были на двух языках. И когда читаешь перевод с идиша, то радость такая на сердце: мы читаем те самые слова, которые были сказаны в начале 30-ых годов, как раз в период образования столицы Еврейской Автономной области. Это наша история!

Определенно то, что я мог, я сделал. Когда во время перестройки был открыт доступ к архивным материалам, были еще живы первостроители Биробиджана. Я брал у них интервью, документировал. Моя первая книга «Лехаим, Биробиджан! вышла в 2007 году. В ней я рассказал о еще деревянном Биробиджане, улицах, мощенных камнем, удивительном парке с деревянными мостиками, чтобы не только турист, и не только интересующиеся еврейской историей, но и все жители города, могли пройти по улицам и по местам, которые я считаю историческими, прикоснуться к духу биробиджанского проекта. Безусловно, когда я был депутатом, что-то удалось сделать. Мы создали комиссию по историческому наследию (по моей инициативе), расставили стенды по городу возле тех объектов и зданий, которые представляют историческую ценность. Сегодня, даже подойдя к кинотеатру, можно увидеть стенд. На улице Ленина, которая раньше была центральной улицей, тоже можно увидеть. Это — внешняя сторона памяти. И книги – это тоже. Что-то было издано за мои средства, как первая моя первая книга, что-то мне помогали издавать. 

Я почти два созыва был депутатом, председателем комиссии по законодательству. Я считаю, что депутаты всегда поддерживали то, что касается исторической стороны дела. Мэрия решила, что наименования улиц должны быть на двух языках - на русском и идише, как и хотел Либеберг. Кстати, вот это вот ограждение на улице, где мы с вами разговариваем (проспект 60-летия СССР), — это непосредственно моя работа. То есть я — автор идеи этого дорожного ограждения, чтобы лучи были и сопка наша были выделены в городском ландшафте. Я и ханукии (еврейские праздничные светильники - ред.) возле синагоги поставил. Можно многое перечислять в облике и памяти города, которые удалось сделать.

Да, много уехали, это проблема, конечно, большая. Уехали, когда было очень трудно.

 
Но и приехали сюда строить город и область, когда было трудно не меньше, а, может, и больше?

Может быть, но это были единицы. И они приехав туда, брали лопату и пахали с нуля на новом месте. Никто из них там, в Израиле, директором в те годы не стал. 

Уехали учителя, врачи, инженеры, рабочие специалисты. Израиль проделал огромную работу трудоустроив и расселив репатриантов. Да и помощь была очень серьезно поставлена. Конечно, для многих было не просто поменять страну проживания, это не только географическое понятие, это надо было принимать совершенно другой уровень жизни. Все не так просто. 

Ну наверное, я видел, что еще что-то могу сделать здесь, в Биробиджане. 

Я думаю, что что-то должно в стране делаться. Последние действия, которые происходят на правительственном областном уровне, насколько я в курсе (меня приглашают на обсуждения) указывают на определенные перспективы. Я хочу сказать, что если ускоренное развитие Дальнего Востока, о чем говорят руководители, действительно начнется, то и у Биробиджана будет шанс. И то же создание ТОРов (территорий опережающего развития), которые есть в нашей области, может сработать, и, конечно, строительство моста в Китай. Но это все должно быстрее происходить. Дай Бог, чтобы мы действительно нашли стратегическую линию развития, которая может вернуть оптимизм не только к нам в область, но во всю в Россию.

Ну, я бы не хотел называть имена. Пусть история , хотя бы через двадцать лет, назовет имена. Это будет справедливо. Кого будут поминать добрым словом, тот и оставит свой след в людской памяти. Я возвращаю забытые имена в истории. Сейчас занимаюсь новой книгой, она уже в редактировании — о профессоре Бруке. О нем никто до меня почти ничего не знал, и только потому, что он был репрессирован. Моя первая научная статья так и называлась называлась «Неизвестный профессор Брук». Но, слава Богу, его не расстреляли, и в тюрьме отсидел немного, на высылке жил три года. Он вернулся и работал в Биробиджане. И никто не знал об этом и это было очень обидно. И я горд тем, что моя работа, привела к тому, что этому человеку было присвоено звание «Почетный гражданин ЕАО». Посмертно. Второе имя, которое вернул в народную память — Иосиф Либерберг, ему тоже присвоили звание почетного гражданина, и тоже посмертно. Его внучка приехала из Америки и получила регалии, и этому тоже я способствовал. Я возвращал эти имена, хотя бы для того, что бы мы их не забыли. Как сказано в писаниях тот кто не знает прошлого, тот не узнает своего будущего.