Усталость от войны и феномен Путина

Судя по опросам, за время войны в общественном мнении России было два шока. Первый — когда началась война. Показатели общественного мнения вернулись к более-менее обычному через месяц-два. Второй — во время мобилизации 21 сентября 2022 года. Этот шок продлился дольше — до начала 2023 года. Но все общественные процессы вернулись не в то, что нормальное, но в нешоковое состояние. Это объясняется, тем, что рутина, обычная жизнь заставляет людей продолжать жить, люди не могут быть в стрессе все время. Это мы видим и по городам Украины, где несмотря на регулярность трагедии, продолжается жизнь, а еще раньше — по Донбассу, который восемь лет жил под обстрелами. Россия устает от войны, но не катастрофично. Хуже всего образованной молодежи, которая теряет надежду на развитие в родной стране, людям, которые по работе и культуре связан с Западом и его культурой больше других. Но экономический и социальный строй довольно крепок — экономика работает, несмотря на санкции, экономические шоки весьма терпимы, это снижает темпы наступления усталости от войны. Главный фактор усталости — гибель военных, прежде всего мобилизованных в сентябре прошлого года, но кто совсем не доверял пропаганде, считал эту войну ненужной или преступной, в основном, нашли способы уехать из страны или иным образом уклониться от мобилизации, возможности были.

Как изменилось российское общество за прошедшие полтора года военных действий? Действительно ли народ «сплотился вокруг лидера», готов умирать за идею «нагнуть хохлов» и «сделать НАТО» во что бы то ни стало?

Нерационально ждать от общества — любого общества — выбора из непроявленных вариантов. Общество выбирает из того, что считается в нем возможным. И оппозиционный Левада-центр, и официальный ВЦИОМ измеряют не только в целом поддержку войны (т.н. спецоперацию поддерживает подавляющее большинство россиян), но и выбор между компромиссным миром и войной до победного конца. Оба варианта поддерживают примерно одинаковое количество граждан, Левада-центр дает даже некоторое преимущество тем, кто за переговоры. А если власти начнут средствами пропаганды обсуждать вариант мирных переговоров, то он станет еще популярнее. Те, кто рад войне и верит необходимость окончательной победы над Украиной и НАТО любой ценой — все же небольшая часть политизированного класса, простой народ просто верит правительству и тому, что вариантов нет, что война была неизбежна. Варианты собственной капитуляции или свержения правительства вряд ли популярны, даже если бы была возможность провести такой опрос. То есть сплочение вокруг Путина и комплементарные для власти опросы — это следствие отсутствия реального выбора в сознании граждан, а не кровожадность. Большинство сфокусировано на собственной жизни и судьбе, и справедливо полагает, что вопрос войны и мира не ими решается, а поддержка своего правительства объясняется тем, что просто оно свое. Как бы могло быть иначе? Никто же всерьез не думает, что все россияне могут в одночасье стать украинцами и полюбить ее героев? Вряд ли большинство любит войну, но в этой войне есть те, кого большинство считает своими, а есть те, кого считает чужими. Поворот общественного мнения в таких случаях бывал редко — в 1917 большевики убедили солдат, что настоящие враги классовые, а не внешние. Но сейчас нет и надежды на интернационал, ведь идеология противника — национальная и даже националистическая. Россияне убеждены, что противник не против властей России, а против всей России и всего русского, а политика и риторика властей Украины и части Запада дают основания так думать.

На какие жертвы народ уже пошел и до какой степени еще готов жертвовать? Почему самоубийственная политика настолько завладела умами? Только ли дело в том, что «раз уж нас все равно никто не любит», то и пытаться построить диалог не стоит начинать?

Жертвы — это прежде всего гибель солдат. Экономические жертвы пока минимальны.
Самоубийственная политика российских властей завладела умами лишь в том смысле, что люди не видят альтернативы, то есть верят своим властям больше, чем правительствам противников. (Хотя как мы видим по эмиграции — многие известные россияне на стороне Украины — это меньшинство, но заметное). За Россию или за украинских националистов и Запад — выбор не очень-то привлекательный, большинство в любой стране выбрало бы своих. Беда в том, что не проявлен третий вариант — антивоенный, не против России, но за мир, немедленный мир, компромиссный, но не унизительный. Во-первых, потому что такая альтернатива не кажется возможной (о чем говорит срыв Стамбульских соглашений весной 2022 года), второе — потенциальная российская «партия мира», платформу которой в том числе я пытался написать, находится между двумя огнями — и со стороны властей России (которые утверждают, что разговоры о мире — это скрытая поддержка врага), и сил, поддерживающих Украину и требующих наказания и дезинтеграции России и русских.

Я тоже знаю на ряде примеров, что выплаты военным — важный фактор возможности вести эту войну и относительно небольшого сопротивления мобилизации. Если в больших городах люди нередко стремятся тем или иным способом избежать возможной мобилизации, то в небольших населенных пунктах эти суммы очень существенны, и облегчают веру в справедливость этой войны. Пропаганда и деньги лучше, чем просто пропаганда.

Налицо военный тупик, установившийся после частичной мобилизации в России и переходу армий РФ в позиционную оборону. Попытки украинского контрнаступления оплачены кровью российских, но прежде всего украинских военных и мирного населения в зоне конфликта по обе стороны. У сторон примерное равновесие в живой силе на поле боя и артиллерии. У украинской стороны, как говорят военные, есть некоторое преимущество в связи, космической разведке, в небольших дронах, у российской — в авиации, ракетах, на море, в бронетехнике. Поставки Украине с Запада не носят решающего значения и лишь оплачивают гибель украинских граждан в процессе лобового контрнаступления по минным полям в условиях эшелонированной обороны. Что касается живой силы, то у России еще много, цинично говоря, ресурса, хотя и мобилизовать его было бы непросто. Но возможно. У Украины тоже мобилизационный ресурс тоже еще есть, но значительно меньший, и его все сложнее мобилизовывать (хотя моральный дух украинской армии до некоторого времени был выше), о чем свидетельствует охота групп из военкоматов на мужчин в городах Украины и не вполне легальные пути побега из страны мужчин мобилизационного возраста.
Тактика локальной военной помощи Украины со стороны Запада привела к некоторым ее успехам в прошлом году (когда провалился российский план быстрой войны), но сейчас (намеренно повторюсь) оплачивает лишь массовую гибель часто насильно призванных украинских мужчин в процессе очень сложного контрнаступления. После того, как сначала украинское управление войсками, а потом российское (после отступления из Харьковской области и Херсона) не развалились и адаптировались к вязкой войне — эта война стала еще более абсурдной, войной за небольшие и полностью уничтоженные артиллерией, почти безжизненные куски земли.

Какова перспектива, кто победит и когда?

На войне возможно разное, никто не может предсказывать вблизи точки бифуркации. Но если прогнозировать из того, что мы уже видели на этой войне, то следует сказать, что не видно признаков близкого развала и хаоса ни одной из сторон конфликта. Украинская армия поддерживается не только поставками с Запада, но помощью в разведке и управлении, то есть даже при сложностях на фронте, управление вряд ли будет потеряно. Со стороны Запада — это прокси-война, интенсивность которой управляется интенсивностью поставок оружия. России будет сложно победить на Украине в той же мере, в какой Украине было сложно победить в Донбассе — при любом локальном успехе внешняя помощь может быть усилена, и вместо победы будет еще одна эскалация. Но Россия далека от исчерпания ресурсов всех видов, да и воюет на чужой территории. Это означает, что дело рано или поздно должно кончится компромиссным перемирием. Лучше — раньше, чем позже. Тактически еще может чем-то удивить украинское контрнаступление, а после его исчерпания и при неудаче переговоров о перемирии, может произойти и российское контр-контрнаступление. Но решительным образом ни то, ни другое на исход не влияет, кроме того, что каждый день на войне продолжают гибнуть люди.

В чем феномен Путина?

В том, что любой пропаганде легче объясняться с переходом на личности. Это как в голливудском кино для подростков — если есть супергерой, должен быть и суперзлодей. Кому нужно понимание происходящего, когда можно просто назначить одного виновного во всем?
Понятно, что Путин как лидер России несет личную политическую ответственность за начало этой фазы войны на Украине, то есть за то, что в России называется специальной военной операцией, ее преступления и ошибки. Но это не не значит, что его «феномен» является причиной войны. Где нет устойчивого мира, неизбежна военная эскалация. То, что на эскалацию пошла Россия, объясняться в том числе и эволюцией политического режима в России, в частности его авторитарной деградацией, потерей связи с реальностью, отсутствием стимулов к критическому политическому обсуждению и признанию собственных ошибок, «страхом плохих докладов». Авторитарное упрощение режима в свою очередь было следствием унижения России в 1990-е годы и последующего возобновления конфликта с Западом, в результате чего к власти в России пришла группа людей из спецслужб с заговорческим мышлением и с риторикой великой страны, которая смогла отодвинуть от рычагов управления другие группы.
Потенциальный конфликт на Украине обсуждается десятилетиями еще до всякого Путина, с тех пор, как западные страны там сделали ставку (как и везде в бывшем СССР) на поддержку антироссийских (националистических или исламистских) идеологий и сил, принуждению местных элит к бескомпромиссному выбору элит между Западом и Россией. На Украине велась игра на разрыв с Россией в условиях наличия там (до недавнего времени) русскоязычного и ненационалистического большинства (вместо мирного выстраивания демократических компромиссов и партнерств, включающих и русскоязычное население Украины, и Россию). В 2004 году во время Майдана удалось пойти на временные компромиссы, в 2014 году компромиссы были растоптаны, началась война, потом было достигнуто шаткое перемирие, которое не закончилось урегулированием, а значит война была неизбежна. Рано или поздно у кого-то первого должно было отказать чувство реальности и дрогнуть нервы. Зимой 2021 года война чудом не началась (тогда зимняя эскалация в Донбассе была, вероятно, вызвана внутриукраинскими политическими мотивами), что было тогда было отложено началом переговоров России и США о стратегической безопасности, которые провалились.
Победители во Второй мировой войне не сделали достаточных выводов о ее причинах. Легко все списать на Гитлера, чье злобное безумие очевидно, но явилось лишь спусковым крючком. Колониализм, агрессивный национализм, государственный эгоизм, в том числе унижение проигравших в первую мировую войну — были общими грехами. От идей универсализма и равенства народов мир вернулся к эгоистичным идеологиям и политикам, риторике разделения наций на сорта, выстраиванию стен и границ.
И если на Западе и вправду (а не только в упрощенной идеологии для масс) будут думать, что виноват только Путин (и все русские заодно), то сам Запад столкнется с еще большими проблемами, а перспектива третьей мировой окажется, увы, все более реальной.