Мама-год

Вечером я написала письмо своей взрослой дочери, а утром поехала её рожать. Накрывающие волны боли, как месседжи Природы, "читала" молча, с любопытством. Я жаждала великих испытаний ради встречи с новым человеком, выросшим из двух неслучайных клеток.
Но что-то пошло не так, и врач, красотка с рыжими кудряшками, сказала, что пора оперировать. Мне, идеально отбеременевшей, было обидно пополнить ряды тех, у кого улыбка и ниже пояса (такой позитивный шов остаётся после кесарева сечения). В слезах и схватках я подписывала согласие. Медики утешали как могли - по пути в операционную приглашали на вторые роды: “У нас и с рубцом сами рожают. Приходите снова!” Утешение, прямо скажем, слабое для той, которая несколько месяцев будет мучиться, что так и не познала всё уготованное Природой, ведь вторые роды - это не вторая попытка взять высоту Настоящая Женщина, это совсем другая история... Я и сегодня немного завидую Настоящим Женщинам, но это всё гордыня. Потому что главное, что случилось год назад, - наша дочь появилась на свет, живой и здоровой. И у меня началась совершенно новая жизнь. Почти в тридцать, верная принципам “замуж - по любви” и “ребёнка должны захотеть оба”, я стала мамой. 

Моя статуэтка “Оскар”
Когда дочку принесли ко мне в реанимацию и положили рядом, я залюбовалась ею так, что даже не подумала покормить. Молоко пришло только на третьи сутки, под конец самой длинной ночи в роддоме. И стало нестыдно выписываться: я нормальная, у меня есть ребёнок и молоко для него. Родные не знали о моих комплексах, им было не до них. Муж, вновьиспеченный папа, проник в палату в первый же день; родители, наконец ставшие дедушкой и бабушкой, каждое утро стояли под окнами. На выписку приехали только самые близкие, остальных я попросила повременить со встречей.
Так и не поняла, зачем в этот день нужно наряжать малышку: мужу дочку вручили уже в конверте, а дома мы её сразу переодели, вернее запеленали. Да, против современных течений в педиатрии, первые три месяца дочка пеленалась жёстко, как мама научила, как выросли мы сами. Мне вообще кажется, что свободное пеленание придумали производители тонких пелёнок. Те, что я купила, выскальзывали из рук. Выручили советские пелёнки, что сохранила мамина подруга. С ними я быстро освоила ремесло превращения дочери в “Оскар”. Кстати, у нас не было тонуса и мы не пользовались услугами массажиста. Но к восьми месяцам дочь ползала, сидела, а ровно в одиннадцать пошла.

Мельдоний для мамочек

Что и на каком месяце сделала дочь, быстро забывается. Но первых зубов, переворотов, шагов и прочих признаков взросления приходилось ждать с каким-то нездоровым волнением. А всё потому, что я, как большинство мам, участвовала в марафоне “А мой! А твоя?” Разум подсказывал, что в этом мало смысла, но я ничего не могла с собой поделать. По-настоящему и абсолютно оправдано я переживала за дочь, когда в первый же месяц мы попали в больницу с чуточку не зажившим пупком, где на фоне антибиотиков дочь заработала дисбактериоз и в какой-то момент отказалась от еды; когда ей впервые сделали АКДС, и она стонала всю ночь; когда свалилась за диван и чудом не ударилась об батарею; когда ударилась-таки головой, делая первые шаги… “Переживала” - не то слово, но я пока не могу подобрать более точное. Это совершенно новое чувство, которое всегда с тобой, 24/7, и никакой мельдоний не успокоит материнское сердце, хотя от допинга мамочки, наверное, не отказались бы. И от вкусной горячей еды…

Подкожный корм

Мама меня кормила два месяца. Я пока не о грудном молоке, а о том, что первые два месяца я провела в отчем доме, под маминым крылом. Она полностью взяла на себя быт, а я занималась малышкой и восстанавливала силы. Теперь я знаю: только став матерью, становишься по-настоящему дочерью.
Я не жалею о том, что моя дочь выросла ручной, а я так и не научилась делать всё одной рукой. Просто мне повезло с родителями и мужем, благодаря которым полгода я не поднимала ничего тяжелее своего ребёнка.  Я стала по-другому относиться к своему здоровью: отныне оно не только моё. Грудное вскармливание быстро внушило эту мысль. Я и во время беременности придерживалась здорового питания, но даже не подозревала, что после родов будет так много ограничений в еде. Не скажу, что это мучительно, разве что мимо маринованных помидоров в магазине было трудно проходить, но и это довольно быстро отпустило. Теперь я ем даже арбуз и делюсь им с дочкой. Запрещаю себе только откровенно вредные продукты. И продолжаю наслаждаться кормлением. Ведь это так здорово - давать дочери уникальную вкусняшку, полезнее которой ещё ничего не придумали. В то же время это огромная ответственность, которая даже во сне не позволяет надолго отлучиться от дочери. Да и сон давно не тот: ровно год я не спала ночь напролёт, максимум - 4,5 часа, и то редко. Я понимаю женщин, которые бросают кормление, к примеру, из-за трещин, укусов, постоянного чувства голода и прочих “побочных эффектов”. Я пережила мастит, дочь продолжает отмечать появление новых зубов сильными укусами, но я не могу отказать себе в удовольствии быть частью своего ребёнка. До полугода, когда дочь питалась исключительно грудным молоком, я смотрела на неё и думала: как из моих крови и лимфы получились такие красивые реснички? Но стоило кому-нибудь спросить “Молока-то хватает?”, как я теряла покой. Сразу начинала думать, что его не хватает, и доводила себя до состояния, когда его могло и не стать. В таких случаях, как мантру, я повторяю себе слова какого-то консультанта по ГВ с YouTube: “Если вы хотите кормить ребёнка грудью, вы будете это делать. Если вы не кормите грудью, это не означает, что вы плохая мать”. На том и стою.

Писать с любым ударением

Спустя год я решаю, что теперь можно иногда пренебречь частью ночного сна ради любимых занятий. А о чём мечтает задекреченный журналист, коим я являюсь? ПисАть! Несмотря на то, что инфоповодов совсем мало, ведь каждый день одинаков: накормить, уложить, поиграть, погулять, искупать… При этом освобождённый от редакционных будней мозг с завидным постоянством генерирует идеи, проекты, которые я даже не успеваю записывать. К примеру, этот текст я начала обдумывать месяца два назад, рождались какие-то строчки, сюжетные линии, но пишу я его третью ночь, и он мной, уставшей, виляет как ему вздумается. Чтож, пусть так, я согласна и на это.

Брить или не быть

Согласилась бы дочь побриться налысо, если бы умела говорить? - вопрос риторический. Поэтому авторитарным методом мы, родители, решили брить. Так мы воспитываем либерала: пусть с детства учится быть свободной от волос и всяких там “Ты же девочка!”. А чтобы знала, что мы всегда с ней, побрились все. Для меня это экстремально коротко, муж просил подумать. Но именно он десять лет назад освободил меня от стереотипа “девушка должна быть с длинными волосами”, и я нашла свою идеальную стрижку.
Муж вообще далёк от стандартов, в том смысле что щедро одарён разного рода талантами. Когда дочке было три месяца, он записал её гуление и нашёл в нём мелодию, создав джазовую композицию. А через несколько недель сделал клип на неё. Совсем недавно он покрыл часть стены в коридоре чёрной грифельной краской, и дал дочери в руки мел. Она рисует какие-то линии, мы - животных и леди Гагу (Гага - так она сама назвала первую нарисованную мужем девочку с экстравагантной причёской).
Папа, выпускник инфака, разговаривает с дочерью только на английском, я, выпускница филфака, - на великом и могучем. Мы надеемся, что она будет билингвой. С остальным определится сама. Подсказки ей и сейчас бывают не нужны. К примеру, она нередко прижимается к той самой чёрной стене и “обнимает” рисунки. Никто её этому не учил. Просто ей так хочется, она так чувствует. И тем радует меня. Да всем радует, потому что моя.
Мы снова вернулись в осень, круг пройден. И сегодня самый большой мой праздник: я каждый день слышу “мама” в свой адрес, и это лучшее из моих имён.