Прогрессоры: новая волна

— Говорили, что долго она не проживет. Я решил ее покрестить. Представьте, лежит ребеночек, бледный, почти мертвый. Трубочки торчат из тела. Когда закончилось крещение, дочка открыла глаза. Священник говорит — ну все, будет жить!

Геннадий Антропов, глава организации по содействию и реабилитации инвалидов «Благое дело» во Владивостоке начал работать с инвалидами, когда у него родилась дочь.

— Она у меня ментальный инвалид. Врачи предлагали от нее отказаться, «подобрать» нового ребенка. У меня был шок. Мы этого ребенка ждали, мы ее хотели, нам она нужна такая, как есть, — рассказывает Геннадий.

Сейчас его дочь учится в шестом классе, на домашнем обучении. А Геннадий помогает людям с ментальной инвалидностью и слепым при помощи искусства: они лепят, расписывают керамику, делают игрушки, шьют и рисуют.

Переход из «обычной профессии» в благотворительность и социальный активизм — это каждый раз личная история. Так было всегда. Но сейчас это не переход в новый мир и расставание со старым. Сообщества, формы активности стали намного более массовыми и многообразными, чем еще десять лет назад. Теперь это не только подвиг, вернее, не обязательно подвиг. Это уже почти норма.

В России началась вторая волна активизма и благотворительности: рядом с большими и уже известными фондами и темами появляются инициативы, которые работают либо в не самых очевидных областях, либо с технологиями, которые еще у нас малоизвестны.

В этом году в Уфе появится второй в России банк донорского грудного молока. Всего второй в России, и в Уфе! Координирует этот проект Илона Раздумина, она ведет программу «Лечение детей» в благотворительном фонде «Наши дети». Банков грудного молока в России не было до 2014 года (первый появился в Москве — на базе Научного центра здоровья детей РАМН), хотя в мире это давно известная практика: донорское молоко, в случае, когда нет материнского — очень полезно, особенно для младенцев с медицинскими проблемами. Но это не первое, что приходит в голову благотворителям, пока есть проблемы с медикаментами, средствами на оперативное вмешательство или с опекой вообще. Общественный спрос становится более разнообразным — очевидно, первый признак того, что, по крайне мере, помощь больным детям стала уже довольно массовой. 

Массовый поход в благотворительность — тоже тренд, люди стремятся не просто найти работу, а сделать «что-то большое».

Светлана Изамбаева из Казани однажды просто сказала во всеуслышание:

— У меня ВИЧ.

Она организовала свой благотворительный фонд, который реально помог не одной сотне людей, столкнувшихся с ВИЧ и другими социально значимыми заболеваниями. Это еще один признак новой волны: появляется благотворительность в совсем не милых и пушистых темах.

Фонд Изамбаевой организовывает группы поддержки для детей и подростков, для женщин, живущих с ВИЧ, проводит различные адаптирующие тренинги, лекции, семинары, благотворительные концерты. А еще есть школа пациента для беременных женщин и клубы знакомств для ВИЧ-позитивных. С момента основания фонда, с 2008 года, несколько тысяч людей в Татарстане получили юридические и психологические консультации, моральную и материальную поддержку, трое из них нашли свои вторые половины. То есть эти люди не ушли в «серую массу» — они продолжили жить, работать, заниматься творчеством, у них появилась вера и силы.

А потом Светлана со своим мужем Ильнуром сделали почти нереальное. 11 марта 2010 года они с супругом оформили опеку над ее братом, убедив судей в том, что не представляют какой-либо опасности для ребенка. Потому что ВИЧ-инфекция не передается бытовым путем. Это стало революцией. ВИЧ-инфицированные поверили, что могут отстоять свои родительские права. 

Федор Смирнов, юрист Фонда Светланы Изамбаевой, занимается делом ВИЧ-позитивной семьи, которая хочет усыновить ребенка.

— Сейчас мы получили официальный отказ в усыновлении от Органа опеки по причине присутствия у них в крови антител к ВИЧ —диагноз В20. На мой взгляд, и с точки зрения других моих коллег-юристов, это не должно быть причиной отказа. У людей есть возможность сделать детей счастливыми. Они оба верующие, не употребляют алкоголь — они полностью адаптированы. У них свой бизнес. Единственное, что им мешает стать родителями брошенного кем-то ребенка — диагноз ВИЧ. Мы хотим добиться положительного решения, пройдя все «семь кругов» отечественной Фемиды. Тем более, в России уже есть судебный прецедент.

Федора со Светой познакомила его
ВИЧ-положительная сестра, которая была фактически на грани — она хотела уйти из жизни. Но Света научила ее жить с этим диагнозом.

— Я очень проникся историей Светы, — говорит Федор. — Тем, что она в целях борьбы с дискриминацией и стигмой впервые в России открыто заявила о своей ВИЧ-инфекции. Я предложил ей всю свою посильную помощь. Проще говоря, я решил помогать ей во всем. Потому что когда ты можешь что-то делать, ты должен делать. 

В фонде почти ежедневно сталкиваются с дикими историями дискриминации, о которых раньше никто не говорил.

— Свету просили забрать дочку из детского садика и перевести в какой-нибудь другой детсад, когда узнали, что мы, папа и мама ребенка, являемся общественными деятелями с диагнозом, — говорит супруг Светланы, Ильнур.

Совсем недавно, по той же причине, просили забрать дочку и сына из спортивной секции спорткомплекса "Олимпиец". 

— Мы никогда не строим уроки по принципу запугивания. Мало того, что страх приводит к чувству, что о болезни не хочется ничего знать, он также приводит к стигматизации больных.

О том, что Рома не боится общаться с ВИЧ-положительными, он рассказывает через примеры своих знакомых. Школьники смотрят ролик-послание от Светланы Изамбаевой.

— Я Светлану знаю лично. Она одна из немногих, кто открыто говорит о своем статусе.
После урока мы разговариваем с Романом. Почему он, врач со стажем, ходит в школы читать детям лекции?

— ВИЧ — самый изученный вирус, это давно не медицинская проблема, а общественная. Я закончил мед 5 лет назад. Тогда про СПИД нам прочитали всего две лекции, одну — бездарную, другую — настолько узкоспециальную, что не каждый студент ее услышал.

— И сейчас такая ситуация?

— И через 5 лет будет. Врачи до сих пор думают, что с ними только инфекционисты должны работать. А если ВИЧ-положительному нужна хирургическая операция? Он ее к инфекционисту должен идти делать?
После окончания вуза Роман сам пошел работать в СПИД-центр. Там он сменил педиатра — 75-летнюю женщину. Очереди на эту работу никогда нет.

— Мы очень плотно работаем именно с врачами-акушерами, которым приходится сообщать ВИЧ-положительным беременным женщинам о диагнозе. Так на одном из семинаров заведующая гинекологией сказала: «Вывозить их нужно» и чуть ли не сжигать. Но после семинара публично извинилась. Она просто не задумывалась, что ВИЧ-положительным может быть среднестатистический человек. В ее голове ВИЧ заражаются только проститутки и наркоманы.

Общественная деятельность по профилактике ВИЧ и СПИД — сама по себе стигматизирована: Роману постоянно приходится доказывать, что он не пропагандирует наркотики или беспорядочные половые связи. Но, по крайне мере, постепенно тема начинает жить в обществе.

Относительно небольшие сообщества «второй волны» выигрывают у государственной соцзащиты и больших системных фондов там, где могут оказаться ближе к получателям помощи.

— Если семья оказалась в трудном положении, надо ее поддержать. Через несколько месяцев они обычно встают на ноги, начинают работать. Я их не критикую, никуда не отправляю, не учу жизни, спрашиваю только о самочувствии детей, советую что-то, узнаю о нуждах. Главный плюс нашего фонда в том, что очень быстро можно получить необходимые вещи или лекарства. В больнице есть все, но нужно очень долго ждать.

Небольшие инициативные сообщества могут собирать вещи для детей, оказывать юридическую помощь, да просто накормить тех, кто сегодня голоден.

В том же Саратове каждые вторник, пятницу и субботу волонтеры раздают бездомным и нуждающимся людям горячие обеды. Сначала машина привозит еду на городской вокзал, потом — к центральному рынку. Акцию устраивает волонтер и организатор проекта «Пища жизни» Александр Палагин. 

— О раздачах еды многие узнают друг от друга или из наших объявлений. Мы расклеиваем их вдоль теплотрасс, на мусорных контейнерах, остановках. За два года активного существования проекта у нас сформировался круг «постоянных прихожан». Не могу сказать, что их много. На вокзале около пятидесяти человек, но разом они почти никогда не приходят, — говорит он. 

В Уфе директор фонда помощи нуждающимся гражданам «ДарФонд» Руслан Бадретдинов просто покупает в супермаркете еду для тех, кто просит о помощи.

— Едем к одной женщине, ей нужно завести продукты. Тяжело ей. Вот, глянь письмо.

«Пожалуйста, помогите моей маме продуктами! Ей 54 года, она — инвалид 3 группы, дважды перенесла инсульт, работать не может по состоянию здоровья. Пенсию отдает за некогда взятый кредит, оставшаяся часть уходит на лекарства. В квартире давно нет ремонта: окна вываливаются, полы прогнили, обои ободраны, бегают толпы тараканов. С ней также проживает еще одна моя сестра, но на работу ее никто не берет, потому что она несколько раз проходила лечение в психдиспансере, но инвалидность и пенсию ей тоже не оформляют. Я помогаю как могу, но тянуть их всех не получается, у меня у самой четверо детей, сейчас сижу в декрете с младшей дочкой, ей год».

Популярными становятся новые формы работы с привычными проблемами. Волонтеры и благотворители не ищут тех, кому нужна помощь, а предлагают услугу, которой может воспользоваться любой, кому это нужно.
  
Например, недавно в Санкт-Петербурге открылась прачечная для бездомных. Еще один из последних трендов — фудшеринг, бесплатная еда, выставленная в доступном месте, взять которую может любой желающий.

Сашу Лёгкую из Санкт-Петербурга можно назвать основательницей фудшеринга в России.

— Ведь часто бывает, думаешь, что все съешь, а потом, когда срок годности истекает, выбрасываешь. Но ведь так нельзя! Не могу поверить, как можно выбросить еду! — говорит Саша. — Вот так и возникла идея «Общественного холодильника»: пусть каждый, кто хочет, положит в этот холодильник то, что ему не съесть, а выбросить жалко. А нуждающийся возьмёт и будет рад. Так мы планировали «пристраивать» хорошую еду в добрые руки. 

Уже 14 ноября холодильник опечатал Роспотребнадзор.

— Такой проект в России невозможен: а если кто-то отравится тем, что было в этом холодильнике? Жалобы будут приходить к нам. Ведь никак не проследить, когда и из чего был приготовлен тот или иной продукт, — пояснили Саше инспекторы.

После того, как холодильник опечатали, буквально на следующий день, Саша Лёгкая перевезла холодильник к своим друзьям в хостел. Теперь он на службе в хостеле на Лиговском проспекте. Туда Саша привозит продукты для другого своего проекта — «Субботний обед». Каждую субботу, совместно с хостелом «Библиотека», проводится обед для всех желающих. В меню такого обеда обычно входит суп из соевой окары (жмых, который остается от производства соевого молока) и второе (например, гороховая каша).

— Сегодня заходила девушка, — рассказывает Елена, — прилично одета, я бы и не подумала, что ей нужны продукты с нашей «полки помощи». Она ко мне обратилась с просьбой взять немного продуктов и рассказала, что каждый месяц собирает посылки для инвалида Афганистана в Дальнегорск. Конечно, мы сразу собрали ей целый пакет необходимых продуктов. Я это вам рассказываю не ради благодарности или похвалы, просто я хочу помогать, потому что имею возможность.  

Сергей Номанюк из Хабаровска —волонтер «первой волны». У него давнее семейное дело по помощи бездомным и инвалидам, он — основатель и руководитель центра «Открытое сердце». А его сын, Владимир, в селе Некрасовка открыл второй такой же центр. Еще у них есть ферма, где инвалиды и бездомные могут работать. В общем, благое дело Номанюков медленно, но растет. И теперь уже тем, кому они помогли, сами становятся благотворителями.

– Я пришла к Георгичу, он меня взял к себе. Сначала я работала на ферме, но потом ушла. И буквально через три месяца вернулась обратно, потому что поняла, что смысл жизни заключен в цели: я мечтаю, чтобы здесь был посёлок. — рассказывает Галина Гусева, постоялица центра и работница этой фермы. — Я хочу, чтобы такие люди, как я, у которых нет ни прописки, ни дома, могли прийти сюда, потому что здесь для них найдется место, здесь они не запьются, не потеряют надежду, поймут, что жизнь не так уж плоха. И чтобы наша страна подняла свое собственное хозяйство. Хотя бы через эти реабилитационные центры, потому что люди хотят работать. Тогда, может, Путин увидит, что у нас прекрасный народ, который любит животных, свою землю, и нам нужно всё это отдать назад. Мы должны все это возродить, и Россия должна стать первой. 

— У меня была сильная алкогольная зависимость, — говорит Татьяна Магарас, основательница «Дома Милосердия» в Армавире. — Я не могла остановиться и допилась до такой степени, что друзья и родные уже не хотели со мной общаться. Тогда я нашла других друзей, бездомных на улице. С ними пила и жила.

— Что помогло вам изменить свою жизнь?

Этот период жизни Татьяны Магарас, которая теперь помогает бродягам, бездомным и нищим в Армавире, на самом деле самый настоящий опыт успеха. Она нашла способ выплыть, оттолкнувшись от дна. Поэтому она точно знала, что человеку можно помочь, и знала, что конкретно надо для этого делать. Это перестало быть вопросом веры и стало вопросом уверенности.

Максим Жук, кандидат филологических наук, доцент кафедры романо-германской филологии Дальневосточного федерального университета,проводит бесплатные лекции по зарубежной литературе для всех желающих.

— Началось всё не от хорошей жизни.— говорит он. 

— Программу по зарубежной и русской литературе сокращают уже давно. На журфаке раньше курс зарубежной литературы читали восемь семестров, теперь — три. Я просто не успевал студентам рассказывать то, что им надо знать. Люди немножко ошибаются, если думают, что я делаю это для их образования и просвещения. Дело в том, что одно из моих больших желаний — быть профессионалом в своей области, а профессионалом ты становишься, если долго и много занимаешься своим ремеслом. У моих коллег, работавших в советское и постсоветское время, было для этого достаточное количество часов, а у меня сейчас, например, на Горация есть пятнадцать минут. 

А в Хабаровском крае молодой учитель физики школы № 47 Егор Нащочин проводит для ребят из 11-го класса урок астрономии на пустыре между селами Ракитное и Дружба.
Здесь даже без телескопа виден Пояс Ориона, Млечный путь, Большая медведица. А в телескоп смотрят на галактики Сигара, шаровые звездные скопления М2 и туманность «Голубой снежок».

— Проводить такие уроки предложил своим ученикам в прошлом году. Решил, а почему бы и нет? Машина есть, друзья-астрономы, которые готовы помочь — тоже. Тогда кто-то из учеников воспринял как шутку, кто-то пропустил мимо ушей, а некоторые прям загорелись. И летом впервые отправились смотреть звезды. Получилось круто. Так что решил повторить.

В Стерлитамаке работает центр промышленной робототехники «Вектор», там учатся 66 мальчиков и одна девочка. Руководит центром Вера Анохина.

— Когда создавался научно-образовательный центр, мы не думали о мелочах. У нас была глобальная идея: чтобы дети из Стерлитамака не уезжали в Москву, — говорит Вера. — Мы учим их программировать — по сути, занимаемся профориентацией. Ребята, которые к нам ходят, вряд ли выберут для жизни что-то принципиально иное. Скорее всего, это наши потенциальные студенты, будущие программисты, инженеры-конструкторы. Мы хотим, чтобы наш город стал центром притяжения новейших технологий и лучших специалистов.

В Челябинске историки-археологи Иван Семьян и Владислав Савин создали проект «Археос». Молодые люди учат школьников лепить горшки, стрелять из лука, метать копья, сражаться на мечах. Они не считают себя ни реконструкторами, ни аниматорами. Экспериментальная археология находится на стыке романтического подхода реконструкторов и научного интереса археологов. 

Во Владивостоке работает первая молодежная библиотека «БУК», где вместо Пушкина предлагают почитать, например, Сорокина. Организатору проекта, Сергею Соловьеву, удалось превратить городские библиотеки в места модных тусовок. Библиотека «БУК» раньше была детской и 94 года носила имя Александра Сергеевича Пушкина. С октября на полках стоят новинки, получившие «Русский букер» или «Большую Книгу», в зале бесплатный интернет, можно пользоваться «маками» и получать книги с помощью электронных карт.

— Я не захотел смотреть на библиотеки с грибком, плесенью, кучей не читающихся книг и пустыми залами, — рассказывает Сергей.
Именно поэтому он начал заниматься модернизацией системы библиотек. На счету Сергея семь отремонтированных библиотек. Всего во Владивостоке их 20.

— Мы привлекаем по 6-7 компаний, чтобы они на конкурсной основе принимали участие в торгах, а на сэкономленные деньги удалось сделать дизайн-проект от студии «Concrete Jungle». Всего ремонт этой библиотеки вместе с мебелью и техникой обошелся в 4,5 миллиона рублей. Причем больше миллиона отдали из-за того, что это историческое здание. Чтобы работать с памятниками архитектуры, строительным компаниям нужны очень дорогие лицензии. Всего на автоматизацию и ремонт шести библиотек было выделено 25 миллионов рублей.

Библиотеки и лектории — это в некотором роде модные тусовки. Сейчас в «БУКе» несколько раз в неделю проводят лекции на самые разные темы. Почти всегда аншлаг. Днем людей меньше, но библиотека не пустует. Основные посетители — молодежь. Запись в библиотеку бесплатная, нужен только паспорт, и через три минуты дают электронный читательский. А на лекции и вовсе можно просто прийти. 

Важный тренд: люди перестали бояться смешивать коммерцию и социальную деятельность.

С одной стороны — это морально легализовало возможность сделать благотворительность своей профессией. Но есть и обратный положительный процесс. После слома этой стены в благотворительность пришли люди из бизнеса, которые уже сами сняли с благотворительности, социальной активности клеймо «неуспешности». Они принесли туда механизмы и стандарты эффективности, отлаженные и опробованные схемы работы, которые нацелены на конкретный результат.

Перейти из чистого бизнеса в защиту чистой окружающей среды Дмитрию Закарлюкину помогла бутылка. В 2012 году молодой человек из Челябинска на машине поехал на экологический форум в Санкт-Петербург. И по пути трижды дорогу ему перекатывает пустая бутылка.

— В первый раз я не обратил на неё внимания, во второй — насторожился, а в третий подумал: «Неужели у нас так много мусора, что он просто катится по дороге?» В голове вопрос встал ребром: оставаться в бизнесе и зарабатывать деньги или с головой уходить в экологию? Я выбрал второе. Ведь проблема с мусором встала настолько остро, что невозможно было её игнорировать.

«Экотакси» — проект, главная идея которого заключается в том, что любой человек может вызвать машину на дом и сдать мусор для переработки (стекло, пластик, картон/бумагу, батарейки, жестяные банки, аэрозольные баллончики, пенопласт, ртутные лампы, электронную технику, текстиль). На первых порах в роли водителя выступал сам Дмитрий, финансы на проект, как обычно, он брал из своего кармана. Сегодня в штабе работают уже специальные водители и 2 машины. Проект пока не имеет аналогов ни в одном городе России, но, очевидно, имеет потенциал передачи опыта в другие регионы.

«Экофронт» — электронная карта, на которой можно отметить точное местоположение мусора, его тип и количество. Активисты из команды «Сделаем!» помогут организовать уборку и проследят за ситуацией в очищенных местах в дальнейшем.

В 2013 году Дмитрий Закарлюкин также выступил инициатором в создании специализированного завода по переработке батареек, который работает и сейчас.

Никита Михалёв, генеральный директор компании «Чистая планета» в Хабаровске построил завод по переработке мусора. На предприятии работают полсотни человек, Никита собирается нанять новых сотрудников, приобрести гранулятор для полиэтилена, заняться глубокой переработкой мусора. Теперь он может позволить себе помогать своему городу, стране, экологии:

— Когда ты привозишь отходы на свалку, то должен заплатить за них. А у нас мусор можно утилизировать бесплатно, могут еще и деньги за это дать. Люди сами привозят мусор.

Эффективные прогрессоры смогли перенести свой опыт успеха в те области, которые мы привыкли считать безнадежными. То есть они сначала для себя нашли работающий алгоритм решения довольно распространенной задачи. А потом этот механизм они перенесли на проблемную территорию, социальную. Они на собственном опыте убедились: проблемы «из области высоких материй» решаются абсолютно теми же способами, что бытовые или предпринимательские. Это похоже на правило кислородной маски: сначала надень себе, чтобы дышать, а потом — помогай другим. Кажется, социальному сектору часто не хватало этой рациональности, логичности.

Приход бизнес-логики особенно заметен в области культуры и развития городской среды.
Виктор Лепский из Владивостока — основатель и руководитель проекта «CREATIVESPOT», который можно назвать настоящим творческим бизнесом, цель которого — сделать Владивосток интереснее, ярче, лучше.

— Многие с нами выросли и есть ощущение, что «CREATIVESPOT» существовал всегда. Наш проект самодостаточен, мы не существуем, условно говоря, благодаря каким-то спонсорским деньгам, мы научились жить благодаря своей системе. Наших участников мы называем творческими предпринимателями. Многие из них уже заранее готовятся к маркетам, допустим, отшивают свою коллекцию маек, потому что знают, что им придется презентовать свой продукт.

Эти маркеты уже стали частью большинства городских событий, таких как «День города», «Праздник весны», «Семейный маркет».

— У нас был очень простой план маркетов: осенний, зимний, весенний и один летний, но потом мы поняли, что люди хотят тусоваться, и им это интересно намного чаще. И теперь мы проводим мероприятия чуть ли не каждый месяц. В среднем в каждом маркете принимает участие 40-50 человек, рекордным стало 70 творческих предпринимателей. Все они периодически меняются, но есть и постоянные участники.

Санкт-Петербург начала 2000-х. У станций метро, где тусуются трудные подростки, появляются циркачи. Акробаты, жонглеры, иллюзионисты устраивают представления перед недоверчивыми циничными тинейджерами. Циркачи хотят забрать подростков с улицы, и они знают, как привлечь их внимание.

— Когда мы только начинали, в поисках наших будущих артистов приходили в подростковые тусовки, жонглировали, показывали фокусы и катались на моноциклах, — Лариса Афанасьева рассказывает, как начинался проект «Упсала-Цирк», который она возглавляет. Его называют единственным в мире цирком для хулиганов. Там с детьми и подростками из групп социального риска и с особенностями в развитии занимаются уличным цирковым искусством. Сейчас в «Упсала-Цирке» 70 юных артистов. За круглым столом они вместе с тренерами едят суп, а потом идут репетировать спектакль.

— Даже не думала работать в детском доме. Если честно, я в детстве не занималась волонтерством. Я любила петь. Мечтала стать юристом. Близкие уговаривали пойти в педагогический колледж на учителя музыки. Так и произошло. Поняла, что занятие музыкой — это действительно мое, ни разу не пожалела.

Юлия Цун, молодая учительница музыки из Хабаровска, после педколледжа пошла учить детей вокалу. Устроилась в центр эстетического воспитания детей «Отрада». С одной из своих учениц стала заниматься индивидуально — девочка по имени Дарина проявляла хорошие способности. Юлия к ней привязалась, так часто бывает. Но случилась трагедия, Дарина попала в Детский дом №4.

— И я пришла за ней.

Юлия Цун сейчас старший воспитатель детского дома №4, руководитель проектной группы «Союзники». Она пытается изменить чужую, жесткую систему, в которой пришлось оказаться ее маленькой ученице. Юлия организовала проект наставничества для своих воспитанников.

Ежедневно Женя получает до 40 обращений не только из Уфы и других городов Башкортостана, но и из других регионов.

Такой же опыт был у многих волонтеров и благотворителей: прежде чем помогать людям в трудной жизненной ситуации, они нашли способ помочь себе или кому-то из близких, попавших в беду. 

В наш рассказ вошли далеко не все истории нашего масштабного проекта. Понятно, что это часть картины, вернее, малая часть. Но некоторые общие тенденции мы смогли увидеть и назвали их «новой волной»:

1. Появляются новые темы активизма и благотворительности. Темы, до которых раньше «не доходили руки».

2. Стал возможен активизм даже в непопулярных темах и свое начало он берет не только в столицах.

3. Наряду с большими и известными сообществами и фондами, возникают небольшие сообщества «на расстоянии вытянутой руки».

4. Изобретаются и внедряются новые технологии гуманитарной работы.

5. Новая волна кадров волонтерства и активизма: помогают те, кому когда-то помогли.

6. Новая волна сообществ без отрыва от основной профессии: профессиональная деятельность расширяется до гражданской.

7. Наблюдается бум неформального образования и культурных инициатив.

8. Обустройство городов силами граждан: популярная тема.

9. Преодолевается разрыв между практиками бизнеса и практиками благотворительности.

10. Начинается (только начинается!) передача опыта и технологий между городами и регионами.