Интервью
Занятия музыкой - это как дышать!
Говорим о детстве, рок-н-ролле и ценностях с солистом кавер-группы Денисом Леодоровым
21.07.2021
- Публикатор: Мария Дудченко (maria_dudchenko)
Денис Леодоров - профессиональный музыкант, солист кавер-группы «Проект 32», а также преподаватель вокала. Днем он занимается с учениками в музыкальной школе, а вечером идет на репетицию в студию по соседству. Мы поговорили о творчестве, рок-н-ролле, поп-музыке, работе в провинции и мечтах.
Денис Юрьевич, где мы сейчас находимся?
Это студия, где мы репетируем с группой. Мы сами оборудовали ее с ребятами.
Это студия, где мы репетируем с группой. Мы сами оборудовали ее с ребятами.
Студия, где репетирует группа "Проект 32"
Вы являетесь солистом кавер-группы «Проект 32». Сколько уже существует коллектив?
Летом нам будет три года.
Вы также работаете в музыкальной школе, верно?
Да, в этом году уже 12 лет. Это моя самая долгая постоянная работа. Я преподаю классическую гитару.
Сколько вы в общей сложности занимаетесь музыкой?
Музыкой я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. Мне 41. Сколько себя помню, столько и занимаюсь.
Вы помните тот момент, когда впервые захотели поиграть на инструменте, пойти в музыкальную школу?
Вероятно, это было в бессознательном возрасте. Два моих деда имели отношение к музыке. У одного дома стоял баян, у другого - аккордеон. Оба что-то пытались играть. От одного из них у меня даже остались нотные тетради, до сих пор в школе лежат.
Как начал? Да все вокруг было в музыкальных инструментах. Дома у отца висела гитара. Я никогда не слышал, как он играет, но она всегда висела. Мне не особо было интересно - гитара казалась чем-то дворовым, несерьезным. Больше был интересен аккордеон. У нас даже на даче валялся старый немецкий аккордеон, разбитый вдребезги. Я пытался играть, когда был маленький.
Точно не помню момент, когда у меня щелкнуло: «Ой, я хочу в музыкальную школу». Волнительным было поступление, это точно. До музыкальной школы я ходил в музыкальный салон, он находился в местном доме быта.
Музыкальный салон? Что это такое?
Что-то вроде кружка. Там были такие же преподаватели. Пришел хоть взрослый человек, хоть ребенок - их одинаково учили музыке, одного и другого. Я очень хорошо помню мою учительницу, мы с ней до сих пор общаемся.
Давайте расскажем, откуда вы. Где был этот салон?
В Казахстане, город Целиноград. Я родился там. Когда мне было 12 лет, в 93-м году, мы переехали в Россию, в Погар.
Вы сами захотели пойти в музыкальную школу? Или родители настояли?
Нет, пошел я сам. Собственно говоря, и бросал я ее тоже по своему желанию. Родители даже не знали об этом первые полгода. Я планомерно уходил из дома, уезжал в другой конец города, только не в музыкальную школу, а в спортивную секцию. 92-й год - тяжеловато было. Такая была жизнь, такая обстановка, что приходилось на улицах остаивать свою честь. Поэтому пришлось заниматься спортом, чтобы хоть по морде не били каждый раз.
В каком классе вы бросили музыкальную школу?
7-8 класс, наверно.
Значит, у вас неполное музыкальное образование?
В первый раз диплом я не получил. У меня было второе пришествие в музыкальную школу, уже здесь. Мы приехали летом, в июне. Я с ребятами знакомился, будущими одноклассниками. Оказалось, что один них ходил в музыкальную школу. Он меня первое время с собой тащил: «Поехали, мне скучно». Я уже остыл немножко к музыке, хотя на гитаре играл для себя. Отказывался, пока не узнал, что друг учился играть на барабанах. Мне стало интересно, потому что моя первая музыкальная школа была абсолютно классическая: сторого классические инструменты, скрипки, фортепиано и прочее. Даже гитары не было. А здесь вдруг барабаны. Как это так? Я поехал с ним - и все, в следующий раз я уже был там с готовым заявлением. Я увидел всю эту обстановку и до глубины души был потрясен. С тех пор и не расстаюсь.
Вы закончили гитару?
Да. А в первой школе учился на аккордеоне.
Как складывалось с музыкой после школы?
По окончании музыкальной школы я поступил в музыкальный колледж в Брянске, тоже на гитару. Но мне пришлось спустя два месяца вернуться домой. Была напряженая ситуация со здоровьем. Приехал домой и устроился работать в дом культуры. Я работаю с 17 лет. Всю иерархию культуры знаю, начиная с рабочего сцены. Это была моя первая должность. Ниже - некуда.
Что делает рабочий сцены?
Он бегает по сцене во время концерта, ставит и убирает микрофоны, декорации, помогает артистам, если что-то не так с оборудованием. Чисто технические вопросы, не всегда творческие. Но каждый концерт я отводил, как положено.
Кем еще вы работали?
Звукооператором, у меня была должность в том же доме культуры. Потом в 17-18 лет ушел в армию. Два года армейскую службу совмещал с работой в клубе - там был ансамбль. В армии на чем только ни играл: и гитара, и какие-то страшные клавиши, и барабаны, и бас. Пел еще. После армии я вернулся домой, опять пошел работать. Только в 2002 году собрался поступать в колледж.
Сколько вам было?
22 года. В это время люди уже заканчивают - нас ребята называли «пенсией». Это был заочный курс: в то время я уже и работу, и семью совмещал с учебой.
Вуз у меня случился только в 2012 году. Я все время работал, поэтому было не до учебы.
Бывали времена, когда вы отходили от музыки, занимались чем-то другим?
Да. Был период, 2004-2005 год, когда я уезжал в Обнинск и жил там с семьей. Работал в охране. Время такое - деньги хоть как-то нужны были. Я благополучно отработал год, но в итоге понял: «Господи, уже сил никаких нет». Дошло до того, что я на работу притащил гитару. В шкафу она стояла всегда, и я в выходные дни, когда было мало народа и меня никто не видел, с разрешения старшего по смене доставал инструмент, занимался.
Бросать музыку попытки были. Не из-за того, что разочаровывался, нет. Музыка всегда присутствовала как минимум в наушниках, она никогда не выключалась. Но я понимал, что в данный момент заработать этим не могу. Тогда музыка оставалась только лишь хобби, увлечением. Возможности работать, занимаямь этим, у меня не было.
А какая у вас была мечта в молодости? Кем хотели стать?
По жизни я альтруист. Я понимаю, что сейчас не зарабатываю столько, чтобы у меня был какой-то достаток. Тяжело этим заработать, тем более в Новозыбкове. Но, думаю, я хотел стать именно тем человеком, которым сейчас являюсь. Просто заниматься музыкой и что-то созидать. Главное, чтобы это дело было в моей жизни.
Летом нам будет три года.
Вы также работаете в музыкальной школе, верно?
Да, в этом году уже 12 лет. Это моя самая долгая постоянная работа. Я преподаю классическую гитару.
Сколько вы в общей сложности занимаетесь музыкой?
Музыкой я занимаюсь всю свою сознательную жизнь. Мне 41. Сколько себя помню, столько и занимаюсь.
Вы помните тот момент, когда впервые захотели поиграть на инструменте, пойти в музыкальную школу?
Вероятно, это было в бессознательном возрасте. Два моих деда имели отношение к музыке. У одного дома стоял баян, у другого - аккордеон. Оба что-то пытались играть. От одного из них у меня даже остались нотные тетради, до сих пор в школе лежат.
Как начал? Да все вокруг было в музыкальных инструментах. Дома у отца висела гитара. Я никогда не слышал, как он играет, но она всегда висела. Мне не особо было интересно - гитара казалась чем-то дворовым, несерьезным. Больше был интересен аккордеон. У нас даже на даче валялся старый немецкий аккордеон, разбитый вдребезги. Я пытался играть, когда был маленький.
Точно не помню момент, когда у меня щелкнуло: «Ой, я хочу в музыкальную школу». Волнительным было поступление, это точно. До музыкальной школы я ходил в музыкальный салон, он находился в местном доме быта.
Музыкальный салон? Что это такое?
Что-то вроде кружка. Там были такие же преподаватели. Пришел хоть взрослый человек, хоть ребенок - их одинаково учили музыке, одного и другого. Я очень хорошо помню мою учительницу, мы с ней до сих пор общаемся.
Давайте расскажем, откуда вы. Где был этот салон?
В Казахстане, город Целиноград. Я родился там. Когда мне было 12 лет, в 93-м году, мы переехали в Россию, в Погар.
Вы сами захотели пойти в музыкальную школу? Или родители настояли?
Нет, пошел я сам. Собственно говоря, и бросал я ее тоже по своему желанию. Родители даже не знали об этом первые полгода. Я планомерно уходил из дома, уезжал в другой конец города, только не в музыкальную школу, а в спортивную секцию. 92-й год - тяжеловато было. Такая была жизнь, такая обстановка, что приходилось на улицах остаивать свою честь. Поэтому пришлось заниматься спортом, чтобы хоть по морде не били каждый раз.
В каком классе вы бросили музыкальную школу?
7-8 класс, наверно.
Значит, у вас неполное музыкальное образование?
В первый раз диплом я не получил. У меня было второе пришествие в музыкальную школу, уже здесь. Мы приехали летом, в июне. Я с ребятами знакомился, будущими одноклассниками. Оказалось, что один них ходил в музыкальную школу. Он меня первое время с собой тащил: «Поехали, мне скучно». Я уже остыл немножко к музыке, хотя на гитаре играл для себя. Отказывался, пока не узнал, что друг учился играть на барабанах. Мне стало интересно, потому что моя первая музыкальная школа была абсолютно классическая: сторого классические инструменты, скрипки, фортепиано и прочее. Даже гитары не было. А здесь вдруг барабаны. Как это так? Я поехал с ним - и все, в следующий раз я уже был там с готовым заявлением. Я увидел всю эту обстановку и до глубины души был потрясен. С тех пор и не расстаюсь.
Вы закончили гитару?
Да. А в первой школе учился на аккордеоне.
Как складывалось с музыкой после школы?
По окончании музыкальной школы я поступил в музыкальный колледж в Брянске, тоже на гитару. Но мне пришлось спустя два месяца вернуться домой. Была напряженая ситуация со здоровьем. Приехал домой и устроился работать в дом культуры. Я работаю с 17 лет. Всю иерархию культуры знаю, начиная с рабочего сцены. Это была моя первая должность. Ниже - некуда.
Что делает рабочий сцены?
Он бегает по сцене во время концерта, ставит и убирает микрофоны, декорации, помогает артистам, если что-то не так с оборудованием. Чисто технические вопросы, не всегда творческие. Но каждый концерт я отводил, как положено.
Кем еще вы работали?
Звукооператором, у меня была должность в том же доме культуры. Потом в 17-18 лет ушел в армию. Два года армейскую службу совмещал с работой в клубе - там был ансамбль. В армии на чем только ни играл: и гитара, и какие-то страшные клавиши, и барабаны, и бас. Пел еще. После армии я вернулся домой, опять пошел работать. Только в 2002 году собрался поступать в колледж.
Сколько вам было?
22 года. В это время люди уже заканчивают - нас ребята называли «пенсией». Это был заочный курс: в то время я уже и работу, и семью совмещал с учебой.
Вуз у меня случился только в 2012 году. Я все время работал, поэтому было не до учебы.
Бывали времена, когда вы отходили от музыки, занимались чем-то другим?
Да. Был период, 2004-2005 год, когда я уезжал в Обнинск и жил там с семьей. Работал в охране. Время такое - деньги хоть как-то нужны были. Я благополучно отработал год, но в итоге понял: «Господи, уже сил никаких нет». Дошло до того, что я на работу притащил гитару. В шкафу она стояла всегда, и я в выходные дни, когда было мало народа и меня никто не видел, с разрешения старшего по смене доставал инструмент, занимался.
Бросать музыку попытки были. Не из-за того, что разочаровывался, нет. Музыка всегда присутствовала как минимум в наушниках, она никогда не выключалась. Но я понимал, что в данный момент заработать этим не могу. Тогда музыка оставалась только лишь хобби, увлечением. Возможности работать, занимаямь этим, у меня не было.
А какая у вас была мечта в молодости? Кем хотели стать?
По жизни я альтруист. Я понимаю, что сейчас не зарабатываю столько, чтобы у меня был какой-то достаток. Тяжело этим заработать, тем более в Новозыбкове. Но, думаю, я хотел стать именно тем человеком, которым сейчас являюсь. Просто заниматься музыкой и что-то созидать. Главное, чтобы это дело было в моей жизни.
Денис Леодоров
Давайте поговорим о ваших музыкальных вкусах. Что вы слушали в детстве и как вы пришли к року?
Есть что рассказать - спасибо моему отцу, который активно пытался окунать меня в музыку, порой навязывая мне то, что нравилось ему. У нас в доме были пластинки, магнитофон с кассетами. Мы с отцом всегда записывали концерты с телевизора. Раньше это было модно.
Что конкретно слушал? В то время, конечно, это была советская эстрада. У нас были сборники с разными исполнителями. Мне Леонтьев всегда нравился. В то время он был один из немногих, у кого были оркестровые эстрадные аранжировки.
Какие у вас любимые воспоминания из детства, связанные с музыкой?
У нас был хороший дом на даче - участок с огородом, как положено. На втором этаже стояла старая радиола. Это тяжеленная штука на четырех ножках: внутри радио, а сверху пластинки. Монументальная вещь. Я помню, что она была рижская - «Rigonda».
У меня было задание на даче. Утром открывали окна, которые выходили на огород. Я должен был ставить пластинки, чтобы музыка всегда играла. Кто-то там возится на грядках, а я в доме спокойно переставляю композиции - на свой вкус, как захочу. Тут у меня уже был полет фантазии.
Там же на даче я начал выпиливать себе гитары из дерева.
Получалось?
Нет, конечно. Во-первых, где я их видел? В то время по телевизору нельзя было особо посмотреть. Я видел гитары в «Бременских музыкантах» - любимом мультфильме моего детства. Он сделан очень интересно - все немножко угловатое, утрированное. Гитары на лопаты больше похожи. Такие и у меня были. Я их красками раскрашивал - лады, струны рисовал.
Какая музыка тогда была популярна?
Советская эстрада, опять же. Пугачева мне всегда была навязана, потому что отец был жуткий фанат Пугачевой. Ну, в то время все мужчины в Советском Союзе были дикими поклонниками этой женщины. София Ротару - из тех, кого правда слушал. «Лаванда» - эта песня все время в голове крутилась. До сих пор, наверно, могу ее на любом инструменте сыграть от начала до конца.
Вы говорите, что какую-то музыку вам навязывали. Когда у вас начал формироваться собственный вкус?
В какой-то момент Валерий Ободзинский мне пришел на слух. У моей бабушки был журнал - назывался «Музыкальный калейдоскоп». Там писали о музыке - в Советском Союзе, естественно, о какой-то разрешенной, не о всемирной. Никакого рок-н-ролла в то время вообще не было. Вместо страниц там были квадратные пластиночки - голубые, зеленые, розовые. Случайно на одной из пластинок мне попался Валерий Ободзинский. По-моему, это было «Неотправленной письмо». А на другой стороне была песня «Что-то случилось». У меня как будто переключилось что-то в голове. С тех пор я начал немножко отходить от навязанной всем эстрады.
Что было особенного в Ободзинском?
Валерий Ободзинский был в Советском Союзе не очень востребован, чуть ли не запрещен.
Почему? О чем он пел?
Он пел хорошие песни о любви - все в то время пели о любви. Дело не в этом. Он перепевал песни зарубежных исполнителей на русском языке. Делал это круто, иногда лучше оригинала. Кого перепевал? Том Джонс, например. Шикарный испонитель, его не так давно не стало. Карел Готт - он у нас более-менее был разрешен. Но все равно - это Запад! Развращенный Запад, загнивающий. Песни Вертинского он пел. Вертинского тоже долгое время в Советском Союзе не принимали: «Как это так? Зачем?»
Еще у Ободзинского было очень много джаза, духовая группа сумасшедшая.
Вам и духовые инструменты нравились?
Да, про них есть интересная история. Я только ради духовых инструментов ходил с отцом на футбол. В то время это было событие, если приезжала городская команда и играла с какой-то другой командой. На стадион весь город собирался. Мне футбол был не интересен в то время. Сидеть там на жаре, 2 тайма по 45 минут с перерывом - чекнуться можно. Давка, все орут, мужики курят - сомнительное удовольствие для маленького ребенка. Я ходил для другого. Отец всегда в одно и то же место покупал билеты, и напротив нас, на трибуне через поле, сидел духовой оркестр. Это неудобные места - восточная трибуна, куда под вечер самое солнце по лету. В Казахстане солнце - это что-то с чем-то, очень жарко. И вот их всегда сажали на эти жаркие места. А я видел начищенные трубы, медь. Это все бликует, горит огнем, и они играют, на весь стадион их слышно. Я только ради этого ходил, не надо было больше ничего. Кстати, на стадионе иногда крутили Ободзинского. Редко, но крутили - те песни, которые можно было.
После Ободзинского вы стали отходить от советской эстрады?
Да, наверно после него такой поворот.
Как вы считаете, какая музыка вас сформировала? Какой исполнитель сильнее всех на вас повлиял?
Меня очень круто свернуло, когда я у отца увидел пластинку группы «Автограф». Недавно так получилось, месяца два назад: в Интернете я принимал участие в опросе. Там спрашивали, какая музыка меня вдохновила на то, чтобы играть самому. Я ответил, что группа «Автограф». У нас была пластинка 86-го или 87-го года. Она так и называлась - «Автограф». Там было всего 5 произведений: с одной стороны 2, с другой 3. А пластинка здоровенная. Мне ее отец никогда не ставил. Она была новенькая, аккуратненько в пакетике, в чехольчике. И тут я ее послушал - и все, потух окончательно.
Конечно, надо понимать, что такое группа «Автограф». Это абсолютно академический рок. Симфонический даже. Это произведения, строго построенные по принципу симфонических произведений. Это сумасшедшие, виртуозные музыканты - по сей день они ими остаются. Очень сложная музыка. Мы пытались с ребятами сыграть одно из произведений, но поняли, что у нас как минимум не хватит мозгов, чтобы это сделать. Может быть, не столько техники, сколько музыкальной грамотности. Настолько выверена была каждая нота, настолько четко, серьезно написаны аранжировки. Это настоящий симфонический композитор писал.
После них меня повернуло в сторону рок-н-ролла. Это веха.
Тогда вам захотелось самому играть рок-н-ролл?
Да. Может быть, хотя бы прикоснуться к чему-то подобному. Хотя бы попробовать заниматься тем звуком, тем саундом. Он круто отличался от любой на то время современной команды.
Чем он отличался?
Во-первых, серьезные перегруженные гитары. Такой хрустящий бас, который не принято было делать. Бас-гитара всеми музыкантами в Советском Союзе воспринималась как такой инструмент: гудит где-то тихонечко, и слава богу. Поддерживает функцию аккорда, и уже хорошо. У «Автографа» я впервые услышал солирующую бас-гитару. Допустим, у них одно произведение называется «SOS». Это инструментал чистый. Они почти 8 минут играют сумасшедше тяжелую музыку - все, начиная от барабащика. Я удивлялся: «Неужели так можно играть малым составом?»
«Автограф» - это такая точка отсчета, после которой я начал отцу наступать на ноги: «А почему у нас нет дома группы «Кино?» Он такими глазами на меня смотрел: «Ты где это взял вообще?»
Реально было достать пластинку Цоя тогда?
В Казахстане было немножко сложнее. В такое время меня вдруг в эту сторону развернуло - не достать было ни пластинок, ни кассет. Не было ничего.
Какие это были годы?
92-93-й, пока мы в Казахстане еще жили. Когда переехали, в России оказалось посвободнее.
Что слушали в России?
Первая кассета, которую мне привез отец, была группы „Deep Purple“. Это был второй вынос мозга. У меня „Deep Purple“ не выключался никогда, просто никогда. Я приходил домой, ставил кассету в магнитофон и потом только менял стороны. Я делал уроки, читал художественную литературу, спал под „Deep Purple“. У меня в голове был только „Deep Purple“, и больше ничего.
Очень жалко, что тогда было только 2 альбома - по одному на сторону. Другие достать было негде. Только потом, когда начались рынки всякие, появилась возможность.
Когда мы попадали на рынок, у нас с отцом была традиция: одну кассету покупает он по своему вкусу, вторую - я по своему. Мы приезжаем домой и по одной стороне все дружно слушаем. Обычно это было послеобеденное время, все были голодные. На кухню тащился маленький магнитофон, ставилась кассета, и мы слушали.
Когда вы впервые попробовали играть в коллективе?
В музыкальной школе был вокально-инструментальный ансамбль, в который я был допущен. Не могу сказать «приглашен», потому что туда было невозможно попасть - отбор был сумасшедший. Те, кто играл в вокально-инструментальном ансамбле, казались богами просто. Я всегда проходил мимо кабинета, оттуда доносились звуки: какие-то гитары, барабаны. Все время дико хотелось туда. Можно было заглянуть, постоять, посмотреть. Но боже упаси, чтобы ты коснулся инструмента. Потом как-то директор музыкальной школы говорит мне: «А не хочешь ли ты попробовать в ансамбле поиграть?» Это был где-то 94-й год. У меня тут же мысли: «Ай, как это так? Меня наконец-то, вроде бы, берут!» Первое время я просто ходил и смотрел, что делают другие.
Что играли?
Джаз. Все только в этом направлении. Джазовые стандарты в основном. «Атласная кукла», «Mercy, Mercy, Mercy» Джо Завинула, например. Это были программные произведения, как в любом учебном коллективе.
Наверно, именно благодаря джазу я понял, что музыка - это не просто тоника-субдоминанта-доминанта, не вокруг этого все вертится. Вот говорят многие: в советской эстраде было все. Спору нет. У Пугачевой в песне «Миллион алых роз» два аккорда. Два! Не три, не пять - два на всю песню. Много таких примеров, когда песня, вроде бы, крутая, ей все восхищаются: «А помните, какая песня была красивая в Советском Союзе?» Помним - она такая же простая. В ансамбле я понял: на 3 аккордах много чего можно сыграть и спеть, и получится очень здорово. Но это считается легкой, популярной музыкой. Потому она и простая, на слух ложится обыкновенному человеку. Она не заточена под музыкантов. Попса создается для того, чтобы ее слушал простой человек, который в музыке не понимает ничего.
Вы в джазовом оркестре поняли, что такое поп-музыка?
Да. А еще я понял, что на ней свет клином не сошелся. Бывало стыдно даже, если вдруг кто-нибудь начинал играть Цоя на репетициях. Говорили: «Ребята, ну что вы... У нас же есть, чем заняться». Там нового для нас уже не было ничего - для всех, кто участвовал в ансамбле. Джаз для меня тоже стал некоторым откровением.
То есть вам надоел Цой, хотелось усложнять?
Ну, Цой это святое. Все равно пробовали усложнять - то же «Кино». Добавляли какие-то аккорды. Сейчас мы этим не занимаемся в группе. Пришло понимание, что наше усложнение никому не надо. Нам оно интересно, а человек, который будет слушать нас на концерте, скажет: «Песню испортили».
Правда, что большинству неинтересна «умная» музыка?
Да. В основном наши слушатели были как раз люди, уже искушенные в этом плане. Мы играли в музыкальной школе на далеко не танцевальных вечерах. Это был концертный номер. Сыграть там Цоя было просто недопустимо. Мы принимали участие в фестивалях, конкурсах.
А как коллектив назывался?
ВИА «Поиск», как сейчас помню.
Это был академический ансамбль. Когда были первые попытки собрать рок-группу?
Уже после армии. В 2001 году я работал в доме культуры руководителем эстрадного кружка. У нас там была группа, взрослые ребята. Но такое было время: деньги у людей - на убыль, кушать нечего. Все уехали в Москву на заработки. Ну а нам, молодым, освободилось место - можно было попробовать делать что-то свое.
Получилось?
Да. Собрался достаточно удачный коллектив. Ребята были все на порядок моложе меня. Мы играли на гитарах: Цой, Бутусов, «СерьГа», «Король и Шут», «Сектор Газа», наконец. Ребята просто увлекались - чуть-чуть попадали в ноты, когда пели.
У них образования не было?
Абсолютно. Мы с ними начали играть, собрали какие-то ужасные инструменты, не сказать по-другому. У нас ударная установка была сделана, наверно, из пяти разных ударных установок. Она вся была разноцветная.
Гитары с дачи тоже были?
Не с дачи, конечно, но гитары советские. Скажу, что они мало отличались от тех, которые я делал на даче. Это все было жутко сложно. Клавиш у нас в принципе не было, потому что некому было играть. Вот какой был состав: бас-гитара, ритм-гитара, соло-гитара, барабаны.
А как называлась группа?
«Аналог».
Почему выбрали такое название?
Потому что ничего своего не играли. Мы думали-думали о названии, кто-то сказал слово «аналогично», и я говорю: «Слушайте, слово-то хорошее. Мы все равно не играем своих песен. Мы берем чужой репертуар, внаглую его сдираем и внаглую поем». Вот и назвались «Аналог». У нас под этим девизом случилось три концерта.
Это были сольники, или вы выступали на мероприятиях?
Сольники. Мы сделали три концерта в Погаре. У нас даже была попытка поездить по деревням. В одной из них нас чуть не побили.
За что?
Бабушки пришли на концерт. Ожидали, что мы приедем поиграть какую-нибудь Пугачеву с Леонтьевым, а мы тут им сходу: «Приехал к нам в дурдом народный контролер». К нам подошли и по-человечески сказали: «Вы лучше собирайтесь, пока не пришли мужики наши и не побили вас». Мы кинули эту затею.
Вы тогда зарабатывали с выступлений?
Мы умудрились чуть-чуть обнаглеть. Пытались делать входники какие-то копеечные - нам бы даже на пиво не хватило. Но как это так, мы тут приезжаем с оборудованием, что-то пытаемся живьем играть два часа, а вы нас еще и слушать не хотите.
Всегда на концертах было мало народу. Но мы все равно к ним готовились, что-то пытались делать. В то время проблема была с компьютерами - был один на весь город, и тот у главы администрации. Мы пытались делать афиши, какие-то аппликации. Одна из них у меня до сих пор лежит - маленькая, на А4.
Сколько просуществовала группа?
Где-то до 2003-2004 года.
Почему распались?
Я уехал из Погара в Обнинск. За длинным рублем погнался, думал, что я там что-то смогу заработать. Так поначалу и получалось, но я все-таки попытался вернуться в Погар. Собрал старых ребят, мы выступили на одном из концертов. Это был день города - спели три песенки. Все были уверены, что мы дальше будем работать, но, опять же, я уехал. Уже сюда, в Новозыбков. Нашел работу в практически умирающем кинотеатре. Там на обычном видеопроекторе шли в отвратительном качестве фильмы. Моя задача была вставлять диск в дисковод. Я проработал там ровно неделю.
Надоело?
Тогда целую неделю шел фильм «Поцелуй бабочки» - шикарный российский фильм с Сергеем Безруковым в главной роли. Но я его с 2006 года могу сейчас пересказать. Дольше буду рассказывать, чем он идет. Я 12 раз посмотрел «Поцелуй бабочки»! За ним в прокате должны были быть «Пираты Карибского доря». Я понял, что не осилю.
Потом работал в районном отделе культуры, доме культуры и дошел до музыкальной школы.
Вы 12 лет проработали в музыкальной школе учителем, и тут появился «Проект 32». Как это произошло?
Группа создавалась на коммерческой основе. У нас есть караоке в городе, и там начальство захотело, чтобы люди пели не под фонограмму, а под живой коллектив. Ребята пробовали собираться сами, потом пригласили меня. Я тогда немножко скептически к этому отнесся.
Почему?
Не уверен был, что из этого что-то выскочит. У меня было убеждение: «Вряд ли в Новозыбкове с кем-то можно создать коллектив». Я думал, что ребята не особо стремятся заниматься музыкой, но сказал: «Давайте попробуем. Лето, я все равно без работы».
Мы играли в караоке по вечерам, когда собиралась определенная публика. У нас был трек-лист, по которому люди могли заказать одну из песен и исполнить ее вместе с нами. Но где-то ближе к осени мы стали задумываться: «Наверно, это все-таки не очень серьезно».
Что именно вам не нравилось?
А какое там творчество? Приходит в большинстве своем пьяный люд, который не считает, что вы здесь что-то делаете вообще. Какая разница? Что вы играете, что музыка. Еще и стоите 500 рублей, а караоке - 100. Да вы обалдели?
Хотелось что-то делать самим, не зависеть ни от кого. Там в любом случае был владелец кафе, который давил на репертуар: «Ребята, вот эту песню надо сделать, ее часто заказывают». Мы отталкивались не от того, что сами хотели играть, а от рейтинга. Трек-лист у нас так и был составлен. Поэтому потихоньку стали думать, что надо уйти.
Давайте обозначим, кто такие «мы». Сколько человек в группе? Какие у вас есть инструменты?
По старшинству. Клавишник - Сергей Сережкин, мой давний друг. Сергей Дмитриенко - бас-гитарист. Я не знал, что он играет на басу. В караоке мы искали толкового басиста, и мне ребята предложили Сергея. Дальше Славик Соболь - гитарист. Мы вместе играли в доме культуры. И Саша Стрелец, наш самый молодой творческий товарищ. Вторая гитара. Я его узнал только в караоке. Вот и весь состав.
Есть что рассказать - спасибо моему отцу, который активно пытался окунать меня в музыку, порой навязывая мне то, что нравилось ему. У нас в доме были пластинки, магнитофон с кассетами. Мы с отцом всегда записывали концерты с телевизора. Раньше это было модно.
Что конкретно слушал? В то время, конечно, это была советская эстрада. У нас были сборники с разными исполнителями. Мне Леонтьев всегда нравился. В то время он был один из немногих, у кого были оркестровые эстрадные аранжировки.
Какие у вас любимые воспоминания из детства, связанные с музыкой?
У нас был хороший дом на даче - участок с огородом, как положено. На втором этаже стояла старая радиола. Это тяжеленная штука на четырех ножках: внутри радио, а сверху пластинки. Монументальная вещь. Я помню, что она была рижская - «Rigonda».
У меня было задание на даче. Утром открывали окна, которые выходили на огород. Я должен был ставить пластинки, чтобы музыка всегда играла. Кто-то там возится на грядках, а я в доме спокойно переставляю композиции - на свой вкус, как захочу. Тут у меня уже был полет фантазии.
Там же на даче я начал выпиливать себе гитары из дерева.
Получалось?
Нет, конечно. Во-первых, где я их видел? В то время по телевизору нельзя было особо посмотреть. Я видел гитары в «Бременских музыкантах» - любимом мультфильме моего детства. Он сделан очень интересно - все немножко угловатое, утрированное. Гитары на лопаты больше похожи. Такие и у меня были. Я их красками раскрашивал - лады, струны рисовал.
Какая музыка тогда была популярна?
Советская эстрада, опять же. Пугачева мне всегда была навязана, потому что отец был жуткий фанат Пугачевой. Ну, в то время все мужчины в Советском Союзе были дикими поклонниками этой женщины. София Ротару - из тех, кого правда слушал. «Лаванда» - эта песня все время в голове крутилась. До сих пор, наверно, могу ее на любом инструменте сыграть от начала до конца.
Вы говорите, что какую-то музыку вам навязывали. Когда у вас начал формироваться собственный вкус?
В какой-то момент Валерий Ободзинский мне пришел на слух. У моей бабушки был журнал - назывался «Музыкальный калейдоскоп». Там писали о музыке - в Советском Союзе, естественно, о какой-то разрешенной, не о всемирной. Никакого рок-н-ролла в то время вообще не было. Вместо страниц там были квадратные пластиночки - голубые, зеленые, розовые. Случайно на одной из пластинок мне попался Валерий Ободзинский. По-моему, это было «Неотправленной письмо». А на другой стороне была песня «Что-то случилось». У меня как будто переключилось что-то в голове. С тех пор я начал немножко отходить от навязанной всем эстрады.
Что было особенного в Ободзинском?
Валерий Ободзинский был в Советском Союзе не очень востребован, чуть ли не запрещен.
Почему? О чем он пел?
Он пел хорошие песни о любви - все в то время пели о любви. Дело не в этом. Он перепевал песни зарубежных исполнителей на русском языке. Делал это круто, иногда лучше оригинала. Кого перепевал? Том Джонс, например. Шикарный испонитель, его не так давно не стало. Карел Готт - он у нас более-менее был разрешен. Но все равно - это Запад! Развращенный Запад, загнивающий. Песни Вертинского он пел. Вертинского тоже долгое время в Советском Союзе не принимали: «Как это так? Зачем?»
Еще у Ободзинского было очень много джаза, духовая группа сумасшедшая.
Вам и духовые инструменты нравились?
Да, про них есть интересная история. Я только ради духовых инструментов ходил с отцом на футбол. В то время это было событие, если приезжала городская команда и играла с какой-то другой командой. На стадион весь город собирался. Мне футбол был не интересен в то время. Сидеть там на жаре, 2 тайма по 45 минут с перерывом - чекнуться можно. Давка, все орут, мужики курят - сомнительное удовольствие для маленького ребенка. Я ходил для другого. Отец всегда в одно и то же место покупал билеты, и напротив нас, на трибуне через поле, сидел духовой оркестр. Это неудобные места - восточная трибуна, куда под вечер самое солнце по лету. В Казахстане солнце - это что-то с чем-то, очень жарко. И вот их всегда сажали на эти жаркие места. А я видел начищенные трубы, медь. Это все бликует, горит огнем, и они играют, на весь стадион их слышно. Я только ради этого ходил, не надо было больше ничего. Кстати, на стадионе иногда крутили Ободзинского. Редко, но крутили - те песни, которые можно было.
После Ободзинского вы стали отходить от советской эстрады?
Да, наверно после него такой поворот.
Как вы считаете, какая музыка вас сформировала? Какой исполнитель сильнее всех на вас повлиял?
Меня очень круто свернуло, когда я у отца увидел пластинку группы «Автограф». Недавно так получилось, месяца два назад: в Интернете я принимал участие в опросе. Там спрашивали, какая музыка меня вдохновила на то, чтобы играть самому. Я ответил, что группа «Автограф». У нас была пластинка 86-го или 87-го года. Она так и называлась - «Автограф». Там было всего 5 произведений: с одной стороны 2, с другой 3. А пластинка здоровенная. Мне ее отец никогда не ставил. Она была новенькая, аккуратненько в пакетике, в чехольчике. И тут я ее послушал - и все, потух окончательно.
Конечно, надо понимать, что такое группа «Автограф». Это абсолютно академический рок. Симфонический даже. Это произведения, строго построенные по принципу симфонических произведений. Это сумасшедшие, виртуозные музыканты - по сей день они ими остаются. Очень сложная музыка. Мы пытались с ребятами сыграть одно из произведений, но поняли, что у нас как минимум не хватит мозгов, чтобы это сделать. Может быть, не столько техники, сколько музыкальной грамотности. Настолько выверена была каждая нота, настолько четко, серьезно написаны аранжировки. Это настоящий симфонический композитор писал.
После них меня повернуло в сторону рок-н-ролла. Это веха.
Тогда вам захотелось самому играть рок-н-ролл?
Да. Может быть, хотя бы прикоснуться к чему-то подобному. Хотя бы попробовать заниматься тем звуком, тем саундом. Он круто отличался от любой на то время современной команды.
Чем он отличался?
Во-первых, серьезные перегруженные гитары. Такой хрустящий бас, который не принято было делать. Бас-гитара всеми музыкантами в Советском Союзе воспринималась как такой инструмент: гудит где-то тихонечко, и слава богу. Поддерживает функцию аккорда, и уже хорошо. У «Автографа» я впервые услышал солирующую бас-гитару. Допустим, у них одно произведение называется «SOS». Это инструментал чистый. Они почти 8 минут играют сумасшедше тяжелую музыку - все, начиная от барабащика. Я удивлялся: «Неужели так можно играть малым составом?»
«Автограф» - это такая точка отсчета, после которой я начал отцу наступать на ноги: «А почему у нас нет дома группы «Кино?» Он такими глазами на меня смотрел: «Ты где это взял вообще?»
Реально было достать пластинку Цоя тогда?
В Казахстане было немножко сложнее. В такое время меня вдруг в эту сторону развернуло - не достать было ни пластинок, ни кассет. Не было ничего.
Какие это были годы?
92-93-й, пока мы в Казахстане еще жили. Когда переехали, в России оказалось посвободнее.
Что слушали в России?
Первая кассета, которую мне привез отец, была группы „Deep Purple“. Это был второй вынос мозга. У меня „Deep Purple“ не выключался никогда, просто никогда. Я приходил домой, ставил кассету в магнитофон и потом только менял стороны. Я делал уроки, читал художественную литературу, спал под „Deep Purple“. У меня в голове был только „Deep Purple“, и больше ничего.
Очень жалко, что тогда было только 2 альбома - по одному на сторону. Другие достать было негде. Только потом, когда начались рынки всякие, появилась возможность.
Когда мы попадали на рынок, у нас с отцом была традиция: одну кассету покупает он по своему вкусу, вторую - я по своему. Мы приезжаем домой и по одной стороне все дружно слушаем. Обычно это было послеобеденное время, все были голодные. На кухню тащился маленький магнитофон, ставилась кассета, и мы слушали.
Когда вы впервые попробовали играть в коллективе?
В музыкальной школе был вокально-инструментальный ансамбль, в который я был допущен. Не могу сказать «приглашен», потому что туда было невозможно попасть - отбор был сумасшедший. Те, кто играл в вокально-инструментальном ансамбле, казались богами просто. Я всегда проходил мимо кабинета, оттуда доносились звуки: какие-то гитары, барабаны. Все время дико хотелось туда. Можно было заглянуть, постоять, посмотреть. Но боже упаси, чтобы ты коснулся инструмента. Потом как-то директор музыкальной школы говорит мне: «А не хочешь ли ты попробовать в ансамбле поиграть?» Это был где-то 94-й год. У меня тут же мысли: «Ай, как это так? Меня наконец-то, вроде бы, берут!» Первое время я просто ходил и смотрел, что делают другие.
Что играли?
Джаз. Все только в этом направлении. Джазовые стандарты в основном. «Атласная кукла», «Mercy, Mercy, Mercy» Джо Завинула, например. Это были программные произведения, как в любом учебном коллективе.
Наверно, именно благодаря джазу я понял, что музыка - это не просто тоника-субдоминанта-доминанта, не вокруг этого все вертится. Вот говорят многие: в советской эстраде было все. Спору нет. У Пугачевой в песне «Миллион алых роз» два аккорда. Два! Не три, не пять - два на всю песню. Много таких примеров, когда песня, вроде бы, крутая, ей все восхищаются: «А помните, какая песня была красивая в Советском Союзе?» Помним - она такая же простая. В ансамбле я понял: на 3 аккордах много чего можно сыграть и спеть, и получится очень здорово. Но это считается легкой, популярной музыкой. Потому она и простая, на слух ложится обыкновенному человеку. Она не заточена под музыкантов. Попса создается для того, чтобы ее слушал простой человек, который в музыке не понимает ничего.
Вы в джазовом оркестре поняли, что такое поп-музыка?
Да. А еще я понял, что на ней свет клином не сошелся. Бывало стыдно даже, если вдруг кто-нибудь начинал играть Цоя на репетициях. Говорили: «Ребята, ну что вы... У нас же есть, чем заняться». Там нового для нас уже не было ничего - для всех, кто участвовал в ансамбле. Джаз для меня тоже стал некоторым откровением.
То есть вам надоел Цой, хотелось усложнять?
Ну, Цой это святое. Все равно пробовали усложнять - то же «Кино». Добавляли какие-то аккорды. Сейчас мы этим не занимаемся в группе. Пришло понимание, что наше усложнение никому не надо. Нам оно интересно, а человек, который будет слушать нас на концерте, скажет: «Песню испортили».
Правда, что большинству неинтересна «умная» музыка?
Да. В основном наши слушатели были как раз люди, уже искушенные в этом плане. Мы играли в музыкальной школе на далеко не танцевальных вечерах. Это был концертный номер. Сыграть там Цоя было просто недопустимо. Мы принимали участие в фестивалях, конкурсах.
А как коллектив назывался?
ВИА «Поиск», как сейчас помню.
Это был академический ансамбль. Когда были первые попытки собрать рок-группу?
Уже после армии. В 2001 году я работал в доме культуры руководителем эстрадного кружка. У нас там была группа, взрослые ребята. Но такое было время: деньги у людей - на убыль, кушать нечего. Все уехали в Москву на заработки. Ну а нам, молодым, освободилось место - можно было попробовать делать что-то свое.
Получилось?
Да. Собрался достаточно удачный коллектив. Ребята были все на порядок моложе меня. Мы играли на гитарах: Цой, Бутусов, «СерьГа», «Король и Шут», «Сектор Газа», наконец. Ребята просто увлекались - чуть-чуть попадали в ноты, когда пели.
У них образования не было?
Абсолютно. Мы с ними начали играть, собрали какие-то ужасные инструменты, не сказать по-другому. У нас ударная установка была сделана, наверно, из пяти разных ударных установок. Она вся была разноцветная.
Гитары с дачи тоже были?
Не с дачи, конечно, но гитары советские. Скажу, что они мало отличались от тех, которые я делал на даче. Это все было жутко сложно. Клавиш у нас в принципе не было, потому что некому было играть. Вот какой был состав: бас-гитара, ритм-гитара, соло-гитара, барабаны.
А как называлась группа?
«Аналог».
Почему выбрали такое название?
Потому что ничего своего не играли. Мы думали-думали о названии, кто-то сказал слово «аналогично», и я говорю: «Слушайте, слово-то хорошее. Мы все равно не играем своих песен. Мы берем чужой репертуар, внаглую его сдираем и внаглую поем». Вот и назвались «Аналог». У нас под этим девизом случилось три концерта.
Это были сольники, или вы выступали на мероприятиях?
Сольники. Мы сделали три концерта в Погаре. У нас даже была попытка поездить по деревням. В одной из них нас чуть не побили.
За что?
Бабушки пришли на концерт. Ожидали, что мы приедем поиграть какую-нибудь Пугачеву с Леонтьевым, а мы тут им сходу: «Приехал к нам в дурдом народный контролер». К нам подошли и по-человечески сказали: «Вы лучше собирайтесь, пока не пришли мужики наши и не побили вас». Мы кинули эту затею.
Вы тогда зарабатывали с выступлений?
Мы умудрились чуть-чуть обнаглеть. Пытались делать входники какие-то копеечные - нам бы даже на пиво не хватило. Но как это так, мы тут приезжаем с оборудованием, что-то пытаемся живьем играть два часа, а вы нас еще и слушать не хотите.
Всегда на концертах было мало народу. Но мы все равно к ним готовились, что-то пытались делать. В то время проблема была с компьютерами - был один на весь город, и тот у главы администрации. Мы пытались делать афиши, какие-то аппликации. Одна из них у меня до сих пор лежит - маленькая, на А4.
Сколько просуществовала группа?
Где-то до 2003-2004 года.
Почему распались?
Я уехал из Погара в Обнинск. За длинным рублем погнался, думал, что я там что-то смогу заработать. Так поначалу и получалось, но я все-таки попытался вернуться в Погар. Собрал старых ребят, мы выступили на одном из концертов. Это был день города - спели три песенки. Все были уверены, что мы дальше будем работать, но, опять же, я уехал. Уже сюда, в Новозыбков. Нашел работу в практически умирающем кинотеатре. Там на обычном видеопроекторе шли в отвратительном качестве фильмы. Моя задача была вставлять диск в дисковод. Я проработал там ровно неделю.
Надоело?
Тогда целую неделю шел фильм «Поцелуй бабочки» - шикарный российский фильм с Сергеем Безруковым в главной роли. Но я его с 2006 года могу сейчас пересказать. Дольше буду рассказывать, чем он идет. Я 12 раз посмотрел «Поцелуй бабочки»! За ним в прокате должны были быть «Пираты Карибского доря». Я понял, что не осилю.
Потом работал в районном отделе культуры, доме культуры и дошел до музыкальной школы.
Вы 12 лет проработали в музыкальной школе учителем, и тут появился «Проект 32». Как это произошло?
Группа создавалась на коммерческой основе. У нас есть караоке в городе, и там начальство захотело, чтобы люди пели не под фонограмму, а под живой коллектив. Ребята пробовали собираться сами, потом пригласили меня. Я тогда немножко скептически к этому отнесся.
Почему?
Не уверен был, что из этого что-то выскочит. У меня было убеждение: «Вряд ли в Новозыбкове с кем-то можно создать коллектив». Я думал, что ребята не особо стремятся заниматься музыкой, но сказал: «Давайте попробуем. Лето, я все равно без работы».
Мы играли в караоке по вечерам, когда собиралась определенная публика. У нас был трек-лист, по которому люди могли заказать одну из песен и исполнить ее вместе с нами. Но где-то ближе к осени мы стали задумываться: «Наверно, это все-таки не очень серьезно».
Что именно вам не нравилось?
А какое там творчество? Приходит в большинстве своем пьяный люд, который не считает, что вы здесь что-то делаете вообще. Какая разница? Что вы играете, что музыка. Еще и стоите 500 рублей, а караоке - 100. Да вы обалдели?
Хотелось что-то делать самим, не зависеть ни от кого. Там в любом случае был владелец кафе, который давил на репертуар: «Ребята, вот эту песню надо сделать, ее часто заказывают». Мы отталкивались не от того, что сами хотели играть, а от рейтинга. Трек-лист у нас так и был составлен. Поэтому потихоньку стали думать, что надо уйти.
Давайте обозначим, кто такие «мы». Сколько человек в группе? Какие у вас есть инструменты?
По старшинству. Клавишник - Сергей Сережкин, мой давний друг. Сергей Дмитриенко - бас-гитарист. Я не знал, что он играет на басу. В караоке мы искали толкового басиста, и мне ребята предложили Сергея. Дальше Славик Соболь - гитарист. Мы вместе играли в доме культуры. И Саша Стрелец, наш самый молодой творческий товарищ. Вторая гитара. Я его узнал только в караоке. Вот и весь состав.
Вы забыли себя.
Да, точно. Денис Леодоров - барабанщик, вокалист.
Это еще один момент, о котором я хотела поговорить. Вы одновременно играете на барабанах и поете. Это нормальная практика?
Ну, во-первых, это безысходность, потому что нет солиста. У нас был неплохой товарищ, только очень своеобразный. Мы не перенесли общения с ним, было очень сложно. Просто в какой-то момент сказали: «Все, спасибо, больше не приходи».
Первое время я говорил: «Ну, давайте попою. Просто попробую». Одновременно играть на барабанах и петь очень сложно. На любом инструменте так, но как-то с гитарами и клавишами люди еще справляются, а на барабанах в разы труднее. Мы стали пробовать, и получалось нормально. По факту в любой записи - закрой глаза, и не поймешь, что барабанщик поет или вокалист играет на барабанах. Поэтому оставили, как есть.
Да, точно. Денис Леодоров - барабанщик, вокалист.
Это еще один момент, о котором я хотела поговорить. Вы одновременно играете на барабанах и поете. Это нормальная практика?
Ну, во-первых, это безысходность, потому что нет солиста. У нас был неплохой товарищ, только очень своеобразный. Мы не перенесли общения с ним, было очень сложно. Просто в какой-то момент сказали: «Все, спасибо, больше не приходи».
Первое время я говорил: «Ну, давайте попою. Просто попробую». Одновременно играть на барабанах и петь очень сложно. На любом инструменте так, но как-то с гитарами и клавишами люди еще справляются, а на барабанах в разы труднее. Мы стали пробовать, и получалось нормально. По факту в любой записи - закрой глаза, и не поймешь, что барабанщик поет или вокалист играет на барабанах. Поэтому оставили, как есть.
Кто-нибудь еще так делает?
Вообще есть поющие барабанщики. Дело в том, что они не постоянно поющие. Допустим, знаменитое произведение группы «Eagles» «Hotel California» поет именно барабанщик. Но он не является вокалистом в группе, у них есть постоянный вокалист. Я не знаю, почему эту песню исполняет не он. Поющих барабанщиков много в плане бэк-вокала, подпевающих барабанщиков море. Процентов 70-80 барабанщиков подпевают.
Получается, вы уникальные в этом плане.
Тут да. Вышло так, что я - полностью поющий барабанщик. Здесь мы привязаны к электронным барабанам. Если бы это были живые барабаны, петь было бы практичеки невыполнимой задачей, потому что звук от живых барабанов лезет в основной микрофон - это очень тяжело.
Давайте еще немного поговорим о составе. Что вас объединяет с участниками группы?
Жажда, бесконечная жажда. Как желание попить в пустыне - такая и у нас жажда приходить сюда и что-то делать. Иногда даже без «выхлопа». Бывали репетиции, когда мы просто дурью маялись, по-мальчишески бесились. Мебель не ломали, конечно. Просто прикалывались. Нам интересно вместе проводить время, интересно заниматься музыкой, играть.
Как относятся окружающие к вашему занятию?
Нас очень многие люди не понимают. Сюда достаточно серьезные деньги вложены - во все это дело. Многие говорят: «Ребята, да зачем оно вам? Вот вы работаете - вы же не зарабатываете. Вы не отбили ни копейки еще». И это говорят близкие. Есть у каждого из нас хотя бы один такой человек в окружении.
Это члены семьи?
Нет, только не семья. Слава богу, семьи у нас понимают, что для нас это не просто в гараж сходить, как многим мужикам. Это все-таки какой-то выплеск эмоций.
Что это за жажда, которая вас объединяет?
Не было ни разу, чтобы мы собрались и не включили инстурменты. Всякое случается - настроение дурацкое, еще что-то. Но мы всегда включаемся, начинаем играть - пускай не по теме, без репетиции. Просто что-то играть. Я мог бы сказать: «Мне-то чего не хватает? У меня этой музыки с утра и до ночи - по горло». Нет, все равно хочется больше. Это бесконечно.
Я своим ученикам говорю: «Занятия музыкой - это как дышать!» Я превратил их в жизненно важную необходимость - как попить воды, поесть. Я, наверно, без этого уже жить не смогу.
Какой репертуар у группы? Что вы играете?
Вот тут сложно. Скажем так: мы играем то, что нам нравится. Если ложится на слух, мы пробуем сделать. Но в любом случае стараемся уйти в сторону рок-н-ролла. Как минимум делать кавер-версии - не сдирать в копейку то, что написали другие люди.
Последнее выступление у нас было в ноябре позапрошлого года. Все было в рок-н-ролле, мы старались играть именно то, что нам нравится. В момент подготовки мы не думаем: «А понравится ли эта песня людям?» Вот мы на концерте и посмотрим, понравилась она или не понравилась, как дальше с ней быть. Мне не надо, чтобы люди шеи себе сворачивали в момент наших выступлений. Мне интересно, чтобы они нас просто спокойно послушали. Этого сейчас очень не хватает в музыке: прийти на концерт и просто послушать, как это было раньше. Сейчас все превращается больше в какую-то пати, или как еще говорят?
Рейв.
Страшное слово. Короче, все в рок-н-ролле. Все, что мы стараемся делать, мы делаем в рок-н-ролле.
А вы можете объяснить, что такое рок-н-ролл? Как вы его понимаете?
Форма выражения личности. Образ жизни, стиль какой-то. Хотя, назвать нас отъявленнымы рок-н-рольщиками нельзя. Рок-н-рольщик должен быть весь расколотый: рок-гитара, пальцы, ногти. Ни у одного из нас нет ни единой татуировки, сделанной по глупости. К этому мы не идем.
Но это же не только про внешность. Это и стиль жизни.
Да, стиль жизни. Ограничивать рамками себя я стал только с появлением полноценной семьи. Наверно, до этого момента я все-таки соответствовал образу рок-н-рольщика.
У рок-н-рольщиков нет рамок?
Скорее всего, они просто раздвигают эти рамки, пока возможно. Если внутри нет границ, то и снаружи их тоже не существует. Я не говорю сейчас про общение. Конечно, мне симпатичен Сергей Шнуров, но я не стараюсь быть настолько без рамок.
Шнуров рок-н-рольщик?
Конечно! Причем ближе даже к панкам, наверно. Вот они себе реально позволяют все, что хотят. Рок-н-рольщик - это такой человек, который себе позволяет все, но очень тактично, с некоторой оглядкой на других, чтобы никого не задеть.
Этим он отличается от панков?
Я считаю, что да. Панкам все равно вообще: что хотим, то и делаем. Мама-анархия! Рок-н-ролл - это более упорядоченная музыка.
Как думаете, рок-н-ролл жив?
Конечно. Сейчас, к сожалению, появилось множество градаций рок-н-ролла, я это не совсем понимаю. Есть академическая музыка - пускай она будет академической, есть рок-н-ролл - пускай он будет рок-н-роллом. А как-то утончать эти направления я бы не стал.
Кто сейчас делает рок-н-ролл?
Группа «Sirotkin», например. Ребята весьма молодые. Я их услышал на «Квартирнике у Маргулиса». Cтараюсь все их смотреть.
Квартирник - это концерт, только в квартире?
Изначально - да. Только в случае Маргулиса это огромная студия, туда порядка 200-250 человек вмещается. Да, они стараются создать определенную атмосферу, но сейчас это уже полноценные крутые концерты. Концерт-беседа, скажем так. Между песнями обязательно развговаривают с ребятами. Мне очень нравится такой формат.
Квартирник я всегда начинаю смотреть в постели: я уже улегся, включил телевизор, сделал его потише. Отворачиваюсь и засыпаю, а утром досматриваю. Здесь я не мог уснуть долго.
Когда услышали «Sirotkin»?
Да. Я сначала не понял, нравится ли мне. Но на второй-третьей композиции решил: «На это надо смотреть». Все-таки повернулся к телевизору. Очень люблю смотреть, как живьем работают ребята. Я вижу, что с ними происходит в этот момент, и чему-то учусь. Я с огромным восторгом досмотрел выпуск с «Sirotkin» до конца.
Если брать стариков, кто играет не старую музыку, это Гребенщиков - что-то постоянно делает, работает. Кстати, мне у него безумно нравятся песни с ненормативной лексикой. Это так корректно! Это не выглядит в его произведениях матерно. Это выстраданный текст, мысли, эмоции, и в данный момент просто нельзя сказать по-другому. Он не стебается над этим. Это не Шнуров, у которого в каждой строчке - только точки.
Почему многие думают, что рок-н-ролл мертв?
Возможно, в том понимании, в котором он рождался в Советском Союзе, его правда уже нет.
А как он рождался?
Втихаря. Грубо говоря: в Москве мы концерт играть не можем. Уезжаем за 50-60 километров от Москвы и в каком-нибудь сельском клубе даем концерт. Туда собирается половина Москвы, и, естествено, есть люди, которые об этом уже в нужные органы настучали. Спустя час-полтора с начала концерта приезжают дяди в погонах, вяжут всех, увозят в нужном направлении и исключают из комсомола, если вдруг там кто-то состоит. В этом была жизнь!
Смысл был в протесте?
Рок-н-ролл - это в принципе протест. Почему сейчас говорят, что рок-н-ролла нет? Перестал существовать протест. Панки? Да на здоровье. Сид Вишес со сцены стрелял в людей. Нормально, ничего страшного. Нет протеста, нет закулисья, когда вы играете, а за окном уже полицейский бобик едет. Вам надо закончить, а они уже тут, а еще же надо попробовать свалить. Сейчас такого нет. Сейчас тебя не вяжут после каждого концерта.
Но, с другой стороны, рок-н-ролл всегда был на злобу дня. Это как классическое произведение, про которое говорят: «Глянь, написано век назад - как сейчас». Так же и рок-н-ролл. Очень много такого, что написано на заре русского рока - сейчас бери эти песни, пой. Они весьма актуальны.
То есть рок-н-ролл будет жить?
Да, как Ленин. Жил и будет жить.
А кто слушает рок-н-ролл? Кто ваша аудитория?
Сейчас скажу масло масляное. Те люди, которые не слушают попсу. Не то чтобы совсем - я тоже слушаю кое-что из поп-музыки. Врагов надо знать в лицо. Иногда есть, господи прости, такие вещи, которые реально неплохи: ребята, это можно слушать. Их мы берем в репертуар сразу.
Рок-н-ролл слушают такие люди, которым однообразное «унц-унц» не ложится на слух. Те люди, которые не могут жить в рутине. Рутина есть у всех, ее хватает: семья, работа и так далее. Но эти люди всегда находят время, чтобы покормить своих маленьких тараканчиков в голове. А чем их кормить? Хорошей музыкой. Еще, конечно, нас слушают люди постарше, кто на рок-н-ролле вырос.
То есть это люди, которым надоело то, что играет из каждого утюга?
Да. И им, возможно, надоест, если наша музыка будет играть из каждого утюга.
Следующий вопрос как раз про то, хотите ли вы расширять аудиторию. Может быть, становиться ближе к шоу-бизнесу?
К шоу-бизнесу - точно нет. Нам тяжело продать то, что мы делаем. Ниша с кавер-группами в шоу-бизнесе весьма плотно занята, щелочек нет уже никаких. Есть 2-3 коллектива, которые делают это настолько классно, что - не подходи, это эталон.
Что подразумевает шоу-бизнес? Предпринимательство, зарабатывание денег. Пока хочется, чтобы «выхлоп» от нашей работы хотя бы минимальный доход ребятам приносил. Все-таки есть такая мысль: «Может быть, нас кто-нибудь где-то увидит, услышит? Может, нас начнут куда-то приглашать, организовывать нам платные площадки?» Но это не самоцель. Мы хотим работать, мы хотим заниматься, хотим собираться. Если бы деньги были самоцелью, мы бы давно уже зарабатывали. Спустя 3 года пора бы уже начать. Пока это все в десятки раз больше денег отнимает, чем приносит. Мы вкладываемся в дело, не имея на выходе ничего. Конечно, было бы неплохо, если бы наша музыка приносила какой-то доход.
Но так, чтобы не стать попсой?
Да. Мы сейчас даже пытаемся делать параллельно несколько программ. Одна программа - концертная. В ней те вещи, которые нравятся нам. Вторая - это то, что, возможно, получится продать. Что-то безумно известное и заводное.
Знаете, некоторые артисты сейчас делают отдельные коммерческие релизы, которые принесут прибыль, а потом выпускают то, что нравится.
Либо делают параллельно два коллектива с одним и тем же составом. Это нормально. «БИ-2» и «Куртки Кобейна» - это одни и те же ребята, но два разных проекта.
Один окупается, а другой нет?
Грубо говоря, да. «БИ-2» - это бренд. Это очень крутая команда с качественными коммерческими альбомами. «Куртки Кобейна» - это раздолбаи. И это одни и те же люди. Вполне нормальная ситуация.
Как можно на протяжении десятилетий существовать в музыке и не перегореть?
Все время искать. Не зря первый мой коллектив назывался «Поиск». Мы не искали ничего на полу - это был поиск внутри музыки. Каждый находил там что-то свое. Мы стали очень близки, вокруг была куча посторонних людей, но внутри посторонних не было. В ансамбле были строго те люди, которые что-то постоянно разыскивали. Это была очень важная школа. Я постоянно ищу, постоянно прислушиваюсь к музыке.
Давайте финалочку. Что вы посоветуете музыкантам, которые хотят развиваться, продвигать свое творчество?
Нужно сделать так, чтобы твое увлечение стало жизненно важной необходимостью. С медицинской точки зрения. Мы без этого жить не можем, все. Это - как подышать, как попить воды. Мы можем обходиться без вторых половинок, кто-то спокойно существует без семьи - это дело десятое. А вот музыка для нас - жизнено важная необходимость. Если не так - то лучше не начинать. Заработать деньги получится, но это никогда не будет музыкой - скорее чем-то усредненным. Если ставить во главу угла деньги, а потом то, чем ты будешь их зарабатывать, то цель и средство меняются местами. Для нас цель - это все-таки музыка. Деньги - это как-то второстепенно. Было бы неплохо, но не в этом смысл.
Много есть ребят, которые говорят: «Я вот там! Я вот сейчас!» Спрашиваешь года через два-три: «Как дела? Получилось что-нибудь?» Говорят, что не получилось: «Компа нет хорошего». Друг мой, я начинал на таком страшном компьютере писать - он каждые пять минут выкидывал меня из всех моих программ. Если я успел сохраниться - класс вообще. Не успел - извини, перезагружай по-новой. Я писал на маленьких компьютерных колонках. Сейчас, когда слушаю эти вещи, удивляюсь, как я мог это сделать вообще - не слышно же ничего. А в записи - нормально, вроде еще и неплохо звучит.
Поэтому не надо придумывать отговорки: «У меня нет этого, нет того». У меня до сих пор ничего нет. Просто нужно каждый день делать по маленькому шажочку и не ставить самоцелью заработок. Дальше все будет получаться.
Вообще есть поющие барабанщики. Дело в том, что они не постоянно поющие. Допустим, знаменитое произведение группы «Eagles» «Hotel California» поет именно барабанщик. Но он не является вокалистом в группе, у них есть постоянный вокалист. Я не знаю, почему эту песню исполняет не он. Поющих барабанщиков много в плане бэк-вокала, подпевающих барабанщиков море. Процентов 70-80 барабанщиков подпевают.
Получается, вы уникальные в этом плане.
Тут да. Вышло так, что я - полностью поющий барабанщик. Здесь мы привязаны к электронным барабанам. Если бы это были живые барабаны, петь было бы практичеки невыполнимой задачей, потому что звук от живых барабанов лезет в основной микрофон - это очень тяжело.
Давайте еще немного поговорим о составе. Что вас объединяет с участниками группы?
Жажда, бесконечная жажда. Как желание попить в пустыне - такая и у нас жажда приходить сюда и что-то делать. Иногда даже без «выхлопа». Бывали репетиции, когда мы просто дурью маялись, по-мальчишески бесились. Мебель не ломали, конечно. Просто прикалывались. Нам интересно вместе проводить время, интересно заниматься музыкой, играть.
Как относятся окружающие к вашему занятию?
Нас очень многие люди не понимают. Сюда достаточно серьезные деньги вложены - во все это дело. Многие говорят: «Ребята, да зачем оно вам? Вот вы работаете - вы же не зарабатываете. Вы не отбили ни копейки еще». И это говорят близкие. Есть у каждого из нас хотя бы один такой человек в окружении.
Это члены семьи?
Нет, только не семья. Слава богу, семьи у нас понимают, что для нас это не просто в гараж сходить, как многим мужикам. Это все-таки какой-то выплеск эмоций.
Что это за жажда, которая вас объединяет?
Не было ни разу, чтобы мы собрались и не включили инстурменты. Всякое случается - настроение дурацкое, еще что-то. Но мы всегда включаемся, начинаем играть - пускай не по теме, без репетиции. Просто что-то играть. Я мог бы сказать: «Мне-то чего не хватает? У меня этой музыки с утра и до ночи - по горло». Нет, все равно хочется больше. Это бесконечно.
Я своим ученикам говорю: «Занятия музыкой - это как дышать!» Я превратил их в жизненно важную необходимость - как попить воды, поесть. Я, наверно, без этого уже жить не смогу.
Какой репертуар у группы? Что вы играете?
Вот тут сложно. Скажем так: мы играем то, что нам нравится. Если ложится на слух, мы пробуем сделать. Но в любом случае стараемся уйти в сторону рок-н-ролла. Как минимум делать кавер-версии - не сдирать в копейку то, что написали другие люди.
Последнее выступление у нас было в ноябре позапрошлого года. Все было в рок-н-ролле, мы старались играть именно то, что нам нравится. В момент подготовки мы не думаем: «А понравится ли эта песня людям?» Вот мы на концерте и посмотрим, понравилась она или не понравилась, как дальше с ней быть. Мне не надо, чтобы люди шеи себе сворачивали в момент наших выступлений. Мне интересно, чтобы они нас просто спокойно послушали. Этого сейчас очень не хватает в музыке: прийти на концерт и просто послушать, как это было раньше. Сейчас все превращается больше в какую-то пати, или как еще говорят?
Рейв.
Страшное слово. Короче, все в рок-н-ролле. Все, что мы стараемся делать, мы делаем в рок-н-ролле.
А вы можете объяснить, что такое рок-н-ролл? Как вы его понимаете?
Форма выражения личности. Образ жизни, стиль какой-то. Хотя, назвать нас отъявленнымы рок-н-рольщиками нельзя. Рок-н-рольщик должен быть весь расколотый: рок-гитара, пальцы, ногти. Ни у одного из нас нет ни единой татуировки, сделанной по глупости. К этому мы не идем.
Но это же не только про внешность. Это и стиль жизни.
Да, стиль жизни. Ограничивать рамками себя я стал только с появлением полноценной семьи. Наверно, до этого момента я все-таки соответствовал образу рок-н-рольщика.
У рок-н-рольщиков нет рамок?
Скорее всего, они просто раздвигают эти рамки, пока возможно. Если внутри нет границ, то и снаружи их тоже не существует. Я не говорю сейчас про общение. Конечно, мне симпатичен Сергей Шнуров, но я не стараюсь быть настолько без рамок.
Шнуров рок-н-рольщик?
Конечно! Причем ближе даже к панкам, наверно. Вот они себе реально позволяют все, что хотят. Рок-н-рольщик - это такой человек, который себе позволяет все, но очень тактично, с некоторой оглядкой на других, чтобы никого не задеть.
Этим он отличается от панков?
Я считаю, что да. Панкам все равно вообще: что хотим, то и делаем. Мама-анархия! Рок-н-ролл - это более упорядоченная музыка.
Как думаете, рок-н-ролл жив?
Конечно. Сейчас, к сожалению, появилось множество градаций рок-н-ролла, я это не совсем понимаю. Есть академическая музыка - пускай она будет академической, есть рок-н-ролл - пускай он будет рок-н-роллом. А как-то утончать эти направления я бы не стал.
Кто сейчас делает рок-н-ролл?
Группа «Sirotkin», например. Ребята весьма молодые. Я их услышал на «Квартирнике у Маргулиса». Cтараюсь все их смотреть.
Квартирник - это концерт, только в квартире?
Изначально - да. Только в случае Маргулиса это огромная студия, туда порядка 200-250 человек вмещается. Да, они стараются создать определенную атмосферу, но сейчас это уже полноценные крутые концерты. Концерт-беседа, скажем так. Между песнями обязательно развговаривают с ребятами. Мне очень нравится такой формат.
Квартирник я всегда начинаю смотреть в постели: я уже улегся, включил телевизор, сделал его потише. Отворачиваюсь и засыпаю, а утром досматриваю. Здесь я не мог уснуть долго.
Когда услышали «Sirotkin»?
Да. Я сначала не понял, нравится ли мне. Но на второй-третьей композиции решил: «На это надо смотреть». Все-таки повернулся к телевизору. Очень люблю смотреть, как живьем работают ребята. Я вижу, что с ними происходит в этот момент, и чему-то учусь. Я с огромным восторгом досмотрел выпуск с «Sirotkin» до конца.
Если брать стариков, кто играет не старую музыку, это Гребенщиков - что-то постоянно делает, работает. Кстати, мне у него безумно нравятся песни с ненормативной лексикой. Это так корректно! Это не выглядит в его произведениях матерно. Это выстраданный текст, мысли, эмоции, и в данный момент просто нельзя сказать по-другому. Он не стебается над этим. Это не Шнуров, у которого в каждой строчке - только точки.
Почему многие думают, что рок-н-ролл мертв?
Возможно, в том понимании, в котором он рождался в Советском Союзе, его правда уже нет.
А как он рождался?
Втихаря. Грубо говоря: в Москве мы концерт играть не можем. Уезжаем за 50-60 километров от Москвы и в каком-нибудь сельском клубе даем концерт. Туда собирается половина Москвы, и, естествено, есть люди, которые об этом уже в нужные органы настучали. Спустя час-полтора с начала концерта приезжают дяди в погонах, вяжут всех, увозят в нужном направлении и исключают из комсомола, если вдруг там кто-то состоит. В этом была жизнь!
Смысл был в протесте?
Рок-н-ролл - это в принципе протест. Почему сейчас говорят, что рок-н-ролла нет? Перестал существовать протест. Панки? Да на здоровье. Сид Вишес со сцены стрелял в людей. Нормально, ничего страшного. Нет протеста, нет закулисья, когда вы играете, а за окном уже полицейский бобик едет. Вам надо закончить, а они уже тут, а еще же надо попробовать свалить. Сейчас такого нет. Сейчас тебя не вяжут после каждого концерта.
Но, с другой стороны, рок-н-ролл всегда был на злобу дня. Это как классическое произведение, про которое говорят: «Глянь, написано век назад - как сейчас». Так же и рок-н-ролл. Очень много такого, что написано на заре русского рока - сейчас бери эти песни, пой. Они весьма актуальны.
То есть рок-н-ролл будет жить?
Да, как Ленин. Жил и будет жить.
А кто слушает рок-н-ролл? Кто ваша аудитория?
Сейчас скажу масло масляное. Те люди, которые не слушают попсу. Не то чтобы совсем - я тоже слушаю кое-что из поп-музыки. Врагов надо знать в лицо. Иногда есть, господи прости, такие вещи, которые реально неплохи: ребята, это можно слушать. Их мы берем в репертуар сразу.
Рок-н-ролл слушают такие люди, которым однообразное «унц-унц» не ложится на слух. Те люди, которые не могут жить в рутине. Рутина есть у всех, ее хватает: семья, работа и так далее. Но эти люди всегда находят время, чтобы покормить своих маленьких тараканчиков в голове. А чем их кормить? Хорошей музыкой. Еще, конечно, нас слушают люди постарше, кто на рок-н-ролле вырос.
То есть это люди, которым надоело то, что играет из каждого утюга?
Да. И им, возможно, надоест, если наша музыка будет играть из каждого утюга.
Следующий вопрос как раз про то, хотите ли вы расширять аудиторию. Может быть, становиться ближе к шоу-бизнесу?
К шоу-бизнесу - точно нет. Нам тяжело продать то, что мы делаем. Ниша с кавер-группами в шоу-бизнесе весьма плотно занята, щелочек нет уже никаких. Есть 2-3 коллектива, которые делают это настолько классно, что - не подходи, это эталон.
Что подразумевает шоу-бизнес? Предпринимательство, зарабатывание денег. Пока хочется, чтобы «выхлоп» от нашей работы хотя бы минимальный доход ребятам приносил. Все-таки есть такая мысль: «Может быть, нас кто-нибудь где-то увидит, услышит? Может, нас начнут куда-то приглашать, организовывать нам платные площадки?» Но это не самоцель. Мы хотим работать, мы хотим заниматься, хотим собираться. Если бы деньги были самоцелью, мы бы давно уже зарабатывали. Спустя 3 года пора бы уже начать. Пока это все в десятки раз больше денег отнимает, чем приносит. Мы вкладываемся в дело, не имея на выходе ничего. Конечно, было бы неплохо, если бы наша музыка приносила какой-то доход.
Но так, чтобы не стать попсой?
Да. Мы сейчас даже пытаемся делать параллельно несколько программ. Одна программа - концертная. В ней те вещи, которые нравятся нам. Вторая - это то, что, возможно, получится продать. Что-то безумно известное и заводное.
Знаете, некоторые артисты сейчас делают отдельные коммерческие релизы, которые принесут прибыль, а потом выпускают то, что нравится.
Либо делают параллельно два коллектива с одним и тем же составом. Это нормально. «БИ-2» и «Куртки Кобейна» - это одни и те же ребята, но два разных проекта.
Один окупается, а другой нет?
Грубо говоря, да. «БИ-2» - это бренд. Это очень крутая команда с качественными коммерческими альбомами. «Куртки Кобейна» - это раздолбаи. И это одни и те же люди. Вполне нормальная ситуация.
Как можно на протяжении десятилетий существовать в музыке и не перегореть?
Все время искать. Не зря первый мой коллектив назывался «Поиск». Мы не искали ничего на полу - это был поиск внутри музыки. Каждый находил там что-то свое. Мы стали очень близки, вокруг была куча посторонних людей, но внутри посторонних не было. В ансамбле были строго те люди, которые что-то постоянно разыскивали. Это была очень важная школа. Я постоянно ищу, постоянно прислушиваюсь к музыке.
Давайте финалочку. Что вы посоветуете музыкантам, которые хотят развиваться, продвигать свое творчество?
Нужно сделать так, чтобы твое увлечение стало жизненно важной необходимостью. С медицинской точки зрения. Мы без этого жить не можем, все. Это - как подышать, как попить воды. Мы можем обходиться без вторых половинок, кто-то спокойно существует без семьи - это дело десятое. А вот музыка для нас - жизнено важная необходимость. Если не так - то лучше не начинать. Заработать деньги получится, но это никогда не будет музыкой - скорее чем-то усредненным. Если ставить во главу угла деньги, а потом то, чем ты будешь их зарабатывать, то цель и средство меняются местами. Для нас цель - это все-таки музыка. Деньги - это как-то второстепенно. Было бы неплохо, но не в этом смысл.
Много есть ребят, которые говорят: «Я вот там! Я вот сейчас!» Спрашиваешь года через два-три: «Как дела? Получилось что-нибудь?» Говорят, что не получилось: «Компа нет хорошего». Друг мой, я начинал на таком страшном компьютере писать - он каждые пять минут выкидывал меня из всех моих программ. Если я успел сохраниться - класс вообще. Не успел - извини, перезагружай по-новой. Я писал на маленьких компьютерных колонках. Сейчас, когда слушаю эти вещи, удивляюсь, как я мог это сделать вообще - не слышно же ничего. А в записи - нормально, вроде еще и неплохо звучит.
Поэтому не надо придумывать отговорки: «У меня нет этого, нет того». У меня до сих пор ничего нет. Просто нужно каждый день делать по маленькому шажочку и не ставить самоцелью заработок. Дальше все будет получаться.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...