- Публикатор: Григорий Глухов (Грифон)
- Текст: Екатерина Воронова, Ангелина Коган, Соня Новак, Фемида Селимова, Полина Хрестюхина, Елизавета Чернецкая
Терапевт стоит на входе в систему бесплатного медицинского обслуживания. Это врач, к которому пациент попадает в первую очередь. От него зависит, какая помощь вам будет оказана.
В том, как терапевт может спасти жизнь, ради кого он переступит правила и как пациент мешает ему работать разбирается "Настоящий Репортаж. Москва".
Позвольте вас вылечить
— Пациенты часто заходят издалека: две недели назад у меня что-то там где-то кольнуло. И начинают в подробностях муссировать свою проблему. Но можно коротко сказать — заболело в животе, — Анна отбивает каждое слово ребром ладони по столу. — А врач сам задаст наводящие вопросы. Мужчины же, наоборот, не могут рассказать, что их беспокоит: жалуются на изжогу, а за этим скрывается инфаркт. Неприятно, когда пациенты начинают спорить и убеждать, что они лучше знают. Нет, читать про болезни в интернете — нормально. Но нужно позволить доктору назначить лечение и обследование в соответствии с жалобами. Если ты нуждаешься в помощи врача, то почему относишься к нему как к непрофессионалу, мнению которого не доверяешь? Это же глупо.
Терапевт Анна Землянухина. Фото: Соня Новак.
— Пациенты часто заходят издалека: две недели назад у меня что-то там где-то кольнуло. И начинают в подробностях муссировать свою проблему. Но можно коротко сказать — заболело в животе, — Анна Землянухина отбивает каждое слово ребром ладони по столу. — А врач сам задаст наводящие вопросы. Мужчины же, наоборот, не могут рассказать, что их беспокоит: жалуются на изжогу, а за этим скрывается инфаркт. Неприятно, когда пациенты начинают спорить и убеждать, что они лучше знают. Нет, читать про болезни в интернете — нормально. Но нужно позволить доктору назначить лечение и обследование в соответствии с жалобами. Если ты нуждаешься в помощи врача, то почему относишься к нему как к непрофессионалу, мнению которого не доверяешь? Это же глупо.
— Пациент ведь может быть и не болен, может почитал какие-то книги, посмотрел в интернете, и решил перенести на себя симптомы болезни, которой у него попросту нет. Бывают вот такие чувствительные люди. Таким образом этот пациент излагает врачу неверную картину того, что с ним происходит. И, естественно, все это вызывает недоумение со стороны врачей. Более того, некоторые пациенты приходят и говорят: «у меня такая-то болезнь, и мне нужно назначить такие-то лекарства». Если пациент не слышит врача, то до такого пациента достучаться крайне сложно, — признается Александра Фёдоровна.
Возможно Александра Осипова, заместитель главврача. Фото: Екатерина Воронова.
— Самое лучшее, что может сделать пациент, который пришел к терапевту за помощью, — это рассказать о своих жалобах, не приукрашая или, наоборот, приуменьшая их. Лечение только тогда будет эффективным, когда перед врачом полная картина происходящего, — рассказывает Анна Мурадовна. — Масса времени теряется на переубеждение, уговоры пройти обследование, когда больной приходит с готовым диагнозом, поставленным самому себе.
Странно, что сдавая в починку обувь или компьютер, мы, как правило, доверяем специалисту, придерживаемся его советов. Зато с лечением поступаем совершенно иначе: лечим себя так, как помогло соседу, следуем рецептам статей из сети, даже если они не совсем научно обоснованные.
Берегите себя, не поступайте так. Если вы пришли на прием, позвольте врачу вам помочь, не играйте в «сам себе диагност». У двух человек одна и та же болезнь будет протекать по-разному (в силу индивидуальных особенностей организма), поэтому моя единственная универсальная рекомендация – это избавление от вредных привычек и здоровый образ жизни.
Сдавая в починку обувь, мы доверяем специалисту, с лечением поступаем совершенно иначе
— Вам часто приходится жалеть своих пациентов, чисто по-человечески? — вопрос Андрею Малявину.
— Я не сторонник совместного литья слез. Это совершенно бессмысленное занятие. Для этого есть священники, фонды и социальные службы. Моя же задача — найти причины, помочь человеку реально. Поэтому и разговор с пациентом у меня достаточно систематический. Это не значит, что мы не можем с пациентом поговорить на отвлеченные темы. Ведь в жизни есть столько всего интересного. Врач должен быть вершиной интеллигенции.
— Как пациенту общаться с врачом, чтобы максимально способствовать процессу лечения?
— Многословие часто мешает. Пациенту нужно максимально систематизировать моменты, которыми он хочет поделиться с врачом, а затем внятно и четко отвечать на его вопросы. И никогда не ссылаться на интернет. Все, что прочитано в интернете — это все равно, что на заборе. Информации очень много, но она не проверена, не систематизирована. И не надо говорить о том, что у нас медицина недоступна. Поверьте, у нас ситуация с медициной далеко не самая худшая. Другое дело – найти хорошего специалиста. Вот с этим сложно, — разводит руками Андрей Малявин. В его голосе чувствуются усталость и нотки сожаления.
Бывает масса примеров, да они есть чуть ли не каждый день: ко мне обращаются люди с изначально неправильными диагнозами или неадекватным лечением. К сожалению, уровень оказания первичной помощи у нас низкий. Но я уточняю диагноз, меняю лечение, и пациент получает нужный результат. И в этом мне помогает именно общение. Через общение я стараюсь убедить человека, что действую ему во благо и прошу, чтобы помогал мне в этом.
— Вас не раздражает, когда пациенты проявляют свои эмоции?
— Они и должны вести себя эмоционально, а как же по-другому? — удивляется терапевт. — Было бы очень странным, если бы люди, приходя к врачу, были равнодушны. Хотя большая часть наших людей именно так и относятся к своему здоровью. — обреченно вздыхает он.
— Я не сторонник совместного литья слез. Это совершенно бессмысленное занятие. Для этого есть священники, фонды и социальные службы. Моя же задача — найти причины, помочь человеку реально. Поэтому и разговор с пациентом у меня достаточно систематический. Это не значит, что мы не можем с пациентом поговорить на отвлеченные темы. Ведь в жизни есть столько всего интересного. Врач должен быть вершиной интеллигенции.
— Как пациенту общаться с врачом, чтобы максимально способствовать процессу лечения?
— Многословие часто мешает. Пациенту нужно максимально систематизировать моменты, которыми он хочет поделиться с врачом, а затем внятно и четко отвечать на его вопросы. И никогда не ссылаться на интернет. Все, что прочитано в интернете — это все равно, что на заборе. Информации очень много, но она не проверена, не систематизирована. И не надо говорить о том, что у нас медицина недоступна. Поверьте, у нас ситуация с медициной далеко не самая худшая. Другое дело – найти хорошего специалиста. Вот с этим сложно, — разводит руками Андрей Малявин. В его голосе чувствуются усталость и нотки сожаления.
Бывает масса примеров, да они есть чуть ли не каждый день: ко мне обращаются люди с изначально неправильными диагнозами или неадекватным лечением. К сожалению, уровень оказания первичной помощи у нас низкий. Но я уточняю диагноз, меняю лечение, и пациент получает нужный результат. И в этом мне помогает именно общение. Через общение я стараюсь убедить человека, что действую ему во благо и прошу, чтобы помогал мне в этом.
— Вас не раздражает, когда пациенты проявляют свои эмоции?
— Они и должны вести себя эмоционально, а как же по-другому? — удивляется терапевт. — Было бы очень странным, если бы люди, приходя к врачу, были равнодушны. Хотя большая часть наших людей именно так и относятся к своему здоровью. — обреченно вздыхает он.
Главный терапевт Андрей Малявин. Фото: Фемида Селимова.
— Хороших пациентов намного больше, чем скандальных. — Андрей Юберев расплывается в улыбке. Откинувшись в кресле, он тихонько крутится туда-сюда. — И врачу, и пациенту нельзя забывать о человечности. Вот пациент опоздал на час, его не принимают. Если он начнет возмущаться и качать права — отправлю перезаписываться на другую неделю, а если человек спокойно объясняет, что забирал ребенка из садика или не пришел вовремя по другой уважительной причине, могу по внутренней системе перезаписать на пораньше или принять в тот же день. Но не делай добра — не получишь зла. Пациенты быстро привыкают к хорошему. Стоит один раз отказать, так сразу припоминают поблажки: «А ведь раньше вы делали!» — и опять летят жалобы. Поэтому я стараюсь относиться ко всем одинаково.
Терапевт Андрей Юберев. Фото: Елизавета Чернецкая.
Зона потенциального конфликта
Фото: Полина Хрестюхина.
— Больной, бывает, некомфортно себя чувствует, начинает проявлять агрессию. И лишнее сказанное слово или даже взгляд вызывает у него неприятное отношение. Пациенту начинает казаться, что врач его не понимает или даже просто не хочет идти на встречу, — рассказывает Галина Ивановна.
— А врач на самом деле не хочет уступить пациенту? Или это только впечатление раздраженного больного?
— У доктора есть определенные грани. Нельзя перейти за это и за это. Есть приказы, установки, которых он должен придерживаться, иначе это наказуемо может быть. Как объяснить пациенту? Некоторые требуют показать приказ, кто-то считает, что это неправильно, но врачи же не сами придумывают. Иногда необходимо провести какие-то исследования. Многие из них сейчас становятся платными. Поэтому доктора вынуждены постепенно от них отказываться. Нам часто задают вопрос: «с каких пор это обследование платное?». До ОМС эти вопросы не возникали. Если человека я знаю давно, могу ему что-то устно посоветовать. Все остальное должно фиксироваться в амбулаторных картах. Это юридический документ, который нас оправдывает или обвиняет.
— А врач на самом деле не хочет уступить пациенту? Или это только впечатление раздраженного больного?
— У доктора есть определенные грани. Нельзя перейти за это и за это. Есть приказы, установки, которых он должен придерживаться, иначе это наказуемо может быть. Как объяснить пациенту? Некоторые требуют показать приказ, кто-то считает, что это неправильно, но врачи же не сами придумывают. Иногда необходимо провести какие-то исследования. Многие из них сейчас становятся платными. Поэтому доктора вынуждены постепенно от них отказываться. Нам часто задают вопрос: «с каких пор это обследование платное?». До ОМС эти вопросы не возникали. Если человека я знаю давно, могу ему что-то устно посоветовать. Все остальное должно фиксироваться в амбулаторных картах. Это юридический документ, который нас оправдывает или обвиняет.
Фото: Елизавета Чернецкая.
— Рабочий день длится не меньше восьми часов. К концу смены, когда идет непрерывный поток пациентов, происходит психоэмоциональная перегрузка. Врач уже не бодр и не весел, дольше воспринимает информацию, ему нужно больше времени, чтобы сконцентрироваться, дать рекомендации пациенту, — делится Анна.
— Люди чаще всего недовольны очередями, возмущаются, что прием задерживается, – рассказывает терапевт Андрей Юберев. — Но я же не чай в кабинете пью, а осмотр веду: пока опросишь, проверишь, заполнишь бумаги — всему нужно уделить время. У меня есть законный перерыв в полчаса, но я им практически не пользуюсь, а принимаю пациентов. Иногда задерживаюсь после работы на час, чтобы всех принять.
— Но каждому же не поможешь — времени не хватит... Тогда стараешься переназначить на другой день. У любого врача так бывает, когда пациент уходит и ты уже начинаешь думать: а вдруг я что-то упустил, а вдруг там что-то серьезное. Как правило, можно позвонить и уточнить. Если номера нет, то начинаешь себя накручивать, — Анна устало кладет голову на ладонь. — А чтобы укладываться во время, нужно быть более жестким. Я бы пошла лучше к жесткому, квалифицированному врачу, чем к улыбчивому, но не профессиональному.
Фото: Екатерина Воронова.
— Совет у меня один и он очень грустный, — лицо Андрея Георгиевича принимает суровое выражение, — но, к сожалению, именно его я вынужден повторять из дня в день. Я говорю своим пациентам следующее: у нас в России умереть не страшно. В нашей стране очень плохо жить инвалидом. Поэтому лечитесь, обращайтесь в доктору. Совет, правда, жесткий, но действует.
Помочь любым путем
— Бывало так, что помогали человеку больше, чем нужно по правилам?
— Недавно пришла девочка с результатом МРТ, записанным на диске, а расшифровки нет. И врачи в клиниках отказывались ей расшифровывать. Я не специалист по МРТ, но в этом случае сходила к нашему врачу, и она мне на словах рассказала что да как. Это заняло около сорока минут, благо я уже успела принять всех пациентов. Она ничем не отличалась от других, просто мне было ее жалко. У человека не установлен диагноз и ей хотелось как-то помочь.
— Насколько это может быть важным?
— В моей практике был случай. Пациенту поставили диагноз «рак пищевода». Хотя он подробно не был исследован, биопсия не была взята. Фактически его оставили умирать. Я с ним впервые в жизни встретилась, когда пришла на вызов. У него уже проходила только водичка, есть не мог, — голос Анны немного дрожит, она старается рассказывать об этом спокойно, как будто речь идет об обычной работе. — Я очень долго бодалась со скорой, чтобы его все-таки госпитализировали. И в стационаре выяснилось, что рака нет, есть рубцовый стеноз пищевода. Ему сделали операцию, и он до сих пор жив, прошло уже пять лет.
— Недавно пришла девочка с результатом МРТ, записанным на диске, а расшифровки нет. И врачи в клиниках отказывались ей расшифровывать. Я не специалист по МРТ, но в этом случае сходила к нашему врачу, и она мне на словах рассказала что да как. Это заняло около сорока минут, благо я уже успела принять всех пациентов. Она ничем не отличалась от других, просто мне было ее жалко. У человека не установлен диагноз и ей хотелось как-то помочь.
— Насколько это может быть важным?
— В моей практике был случай. Пациенту поставили диагноз «рак пищевода». Хотя он подробно не был исследован, биопсия не была взята. Фактически его оставили умирать. Я с ним впервые в жизни встретилась, когда пришла на вызов. У него уже проходила только водичка, есть не мог, — голос Анны немного дрожит, она старается рассказывать об этом спокойно, как будто речь идет об обычной работе. — Я очень долго бодалась со скорой, чтобы его все-таки госпитализировали. И в стационаре выяснилось, что рака нет, есть рубцовый стеноз пищевода. Ему сделали операцию, и он до сих пор жив, прошло уже пять лет.
Она ничем не отличалась от других.
— Иногда терапевт не может сразу разобраться, в чем причина болезни, тогда могут проводиться заседания врачебной комиссии (5-6 врачей), делается соответствующее заключение, это, конечно, занимает не 15 минут, предписанные правилами, признается Александра Фёдоровна.
— Иногда моя помощь выходит за рамки инструкций и правил. Случается, что пациент приходит с одними жалобами, предположим, пневмония, но я вижу риск сопутствующего заболевания и потребность провести дополнительное обследование сердца. Если больной не в состоянии его оплатить, (воцаряется минутная пауза, Анна Мурадовна подбирает слова) мы проводим его своими силами. Если бабушка не может купить назначенный препарат, я подберу ей средство, максимально близкое по эффекту, но с более доступной ценой. Когда срочная госпитализация, совсем не до денег и документов, важно помочь человеку. Любым путем. Порой, не прописанным в правилах, (снова пауза) неправильным путем.
Каждому пациенту — свой терапевт
— Какие ошибки пациенты совершают чаще всего?
— Иногда пациенты говорят: «Мне нужно такое лечение». Так делать не стоит. Если оно раньше помогало, это неплохо, но диктовать лечение... Я тогда спрашиваю: «У вас есть медицинское образование?» «А вот мне другой доктор рекомендовал, а вы вот это назначаете, и вы неправы» — расстраивается Галина Ивановна. — Надо ходить к одному доктору, а не к разным. Если ко мне приходят во второй раз, я могу сравнить, что я слышала раньше и что я слышу сейчас, какая динамика. А когда он приходит от другого доктора, неважно, какая причина, я начинаю его расспрашивать по новой. Я его вижу в первый раз, это затягивает время: и мое, и пациента, и тех, кто сидит за дверью. Я своим докторам говорю так — назначайте повторно к себе.
— Иногда пациенты говорят: «Мне нужно такое лечение». Так делать не стоит. Если оно раньше помогало, это неплохо, но диктовать лечение... Я тогда спрашиваю: «У вас есть медицинское образование?» «А вот мне другой доктор рекомендовал, а вы вот это назначаете, и вы неправы» — расстраивается Галина Ивановна. — Надо ходить к одному доктору, а не к разным. Если ко мне приходят во второй раз, я могу сравнить, что я слышала раньше и что я слышу сейчас, какая динамика. А когда он приходит от другого доктора, неважно, какая причина, я начинаю его расспрашивать по новой. Я его вижу в первый раз, это затягивает время: и мое, и пациента, и тех, кто сидит за дверью. Я своим докторам говорю так — назначайте повторно к себе.
Анна вздыхает. Но когда я спрашиваю о вдохновляющих пациентах, начинает улыбаться.
— На самом деле, большинство пациентов вселяют веру в профессию. Если ты внимательно относишься к человеку, все объясняешь ему, он видит это и чувствует. На мой взгляд, в движении навстречу друг другу врач должен сделать чуть больше шагов.
— На самом деле, большинство пациентов вселяют веру в профессию. Если ты внимательно относишься к человеку, все объясняешь ему, он видит это и чувствует. На мой взгляд, в движении навстречу друг другу врач должен сделать чуть больше шагов.
— Врач должен быть не просто медиком, но еще отчасти и психологом, — вспоминаю я слова Галины Ивановны. Важно уметь расположить к себе, даже если сделать что-то вне рамок предписаний врач не может.
Комментарии:
Вы должны Войти или Зарегистрироваться чтобы оставлять комментарии...