Кикимры небесные

Анна Гурьянова, Сергей Гурьянов, Влад Боровков, Мария Забурдаева


Когда средний русский город станет городом мечты

«РР» представляет первые итоги репортерского исследования российского города. Каждый большой репортаж — в какой-то мере исследование. У репортеров немного другой метод, чем у социологов или урбанистов, менее строгий, но зато и менее формальный, через человеческие судьбы и истории. Обычно мы сосредотачиваемся на одном герое или одном социальном конфликте, больше в текст не помещается. Но всегда хотелось рассказать хотя бы о небольшом городе в целом, стереоскопически: и про людей, и про дух, и про политику, и про социальную жизнь. Мастерской действенной журналистики на Летней школе «РР» хватило упорства, сил и времени для того, чтобы попробовать. Наш герой — город Кимры, Тверская область, население 46 771 человек, обычный среднестатистический малый российский город. Группа молодых репортеров под руководством Юлии Гутовой и Ольги Лобач, постоянно обсуждая и споря, на протяжении двух недель исследовала Кимры. Получились разные тексты, и здесь мы публикуем три из них. Первый — о духе и культуре Кимр и о возможных проектах развития города. Второй — о местной районной больнице, через жизнь которой видны люди, их ценности и социальные проблемы. Третий — о местной политике и о тех свойствах российской политики, которые делают политическую борьбу бесконечно далекой не только от проектов развития, но и даже от ясной задачи починки дорог


СКАЗКА О ГОРОДЕ БУДУЩЕГО
Из чего могу вырасти идеи для развития города

От Савеловской железнодорожной станции до центра надо ехать на скрипящем от старости пазике. До революции Кимры были селом, а тут все равно построили банк, потому что кимряки были богатые и очень этого хотели. Также, все равно, они отстроили город после пожара, случившегося в середине XIX века. Тогда хотели, и все получалось. А сейчас экскурсовод Татьяна Томилина показывает обшарпанные дома, и очень интересно о них рассказывает. Оказывается, здесь есть даже дома в стиле деревянного модерна времен нэпа — явление уникальное для страны. В одних только маленьких Кимрах 111 объектов культурного наследия.

— Если бы нашлись деньги, — верит коренная кимрячка Татьяна Томилина. — Был бы уникальный город.
На пузе шелк

Меньше ста лет назад Кимры получили статус города, но крестьяне тут всегда старались выглядеть горожанами. Модничали. Татьяна Томилина говорит, были поговорки: «кимряк не поест, но оденется», «у кимряка на пузе шелк, а в пузе – щелк». А уж какую обувь носили – Кимры в начале прошлого века называли сапожной столицей России. Обувная ярмарка проходила каждую субботу на Соборной площади. Приезжали со всех уголков страны – из Казани, с Кавказа, из Сибири… Теперь здесь несколько отдыхающих горожан, голубь сидит на макушке Ильича. Прибилась какая-то большая собака — овчарка без хозяина. Добрая, ее тут кормят, любят, тычется носом в руки, ласкается.

На площади бронзовый сапожник, сидит в центре города на небольшом гранитном постаменте. Одной рукой он держит сапожок с длинным голенищем, другой молоток и второй сапог. Мимо идут две девчонки. Одна в рэперской кепке, запрыгивает на постамент и обнимает сапожника, как своего близкого друга. Трет нос сапога.

— Это на счастье! — говорит подруге.

Сапожник сидит уже пару лет. И, несмотря на то, что на памятнике нет таблички, все кимряки знают — это символ города. Сапожник задумчиво смотрит на краеведческий музей. Там среди экспонатов — сапожки, сандалии, туфельки, босоножки, ботиночки. Красота. Смотрительница Надежда Михайловна сидит в теплой комнате, кутаясь в теплое пальто. Мягкая, добродушная. Она бывшая воспитательница, родом из Кимр, мама ее — курская, папа — рязанский, сама десять лет жила в Прибалтике, объездила Крым, работала тут, по соседству, в Дубне в детском саду. Вспоминает воспитанников: один в пожарную охрану пошел, работает сразу и в Москве, и в Кимрах. Другой — наркоманом стал, умер уже. А вообще, говорит, воспитанники светлые, хорошие получились.

— Молодежь в основном в Москве работает, — говорит. — Сутки через двое, через трое на электричке ездят. А насовсем не уезжают, возвращаются домой. При этом сами москвичи дома покупают у нас, в Кимрах, здесь уютнее.

— А обувь кимрскую носят?

Лицо Надежды Михайловны еще потеплело. Ооо, какая она была раньше модница! Носила сапожки с чулком – такие в музее даже стоят. А сейчас носит ботинки с кимрской фабрики «Никс». Показывает старый, потрепанный, местами расклеенный ботинок, который лежит под стулом, — предмет гордости, потому что сделан в сапожной столице России. Носит до сих пор.

— Он, конечно, не очень модный, — замявшись, говорит Надежда Михайловна. — Но мягкая кожа, удобные. Я их за триста девяносто рублей купила. На повседневную носку лучше всего.

Мы слышали, что и сейчас в Кимрах есть обувной модельер, который может создать сапожки по индивидуальному заказу. В магазине продавщица смотрит на нас ошарашенно: «Какой модельер?! Нет здесь никого! Все давно уволились!»

Из проекта «Небесные Кимры». Исторический шлейф обувной столицы может быть ресурсом и поводом для организации событий и инициатив российского масштаба. Но важно выйти из провинциальной рамки, опоры только на местное краеведение и на местное производство. Форум «Обувь: история моды и новые тренды» мог бы включать и культурологические экспозиции, и выставки-продажи производителей любой географии. В Тверской области есть похожий по замыслу проект «Столица сапожного царства», но он не исполняется или исполняется формально и провинциально.
Теплоходы плывут мимо

— К нам всегда приставали корабли с туристами, — говорит мэр Кимр Роман Андреев, — А теперь пристань обветшала, и теплоходы благополучно машут ручкой. Я решил понять, как у нас велась работа в предыдущей администрации. И оказывается, что целой отраслью туризма занимается один молодой сотрудник! Я спросил его о наработках, планах, и мне стало понятно, что никаких наработок не было, поэтому пришлось начинать с нуля. Сейчас отделу экономики вменено заниматься развитием туризма.

В небольшом кабинете экономического отдела работают три человека.

— Как будете совмещать ваше основное направление с туристическим? – спрашиваю.

— Ну раз повесили, то как-нибудь, — равнодушно отвечает сотрудник отдела.

— А вы ведь раньше никогда этим не занимались. Справитесь?

— Когда понадобится, будем с Тверью созваниваться, консультироваться. Слушайте. Вы знаете Викторию Янкевич? Это директор турфирмы. Вот она в туризме хорошо разбирается. Идите к ней!

Офис директора турфирмы — в архитектурном памятнике, в старом купеческом доме. На стене грамоты вроде «лидер продаж туров», и все вокруг завешано плакатами с европейской архитектурой.

— Ой, да вы знаете, — говорит Виктория, бойкая, как массовик-затейник, — плесень пошла, плакатами и прикрываем. Вы знаете, еще четыре года назад, когда пристань работала, нам экскурсоводов не хватало. Я даже учителей звала, но они часто не соглашались, потому что им было стыдно показывать город гостям. А я не вижу ничего позорного. Ну да, есть разруха, но тут как подать!

Едем к пристани мимо Вознесенского храма: белые стены, золотой блеск куполов. Вдоль дороги покосившийся деревянный забор. Этот путь от реки к городу построен, как и храм, в девятнадцатом веке. Сквозь асфальт проступает брусчатка.

— А раньше здесь была гладкая дорога, — начинает реконструировать местность Виктория. — Мы еще хотели на забор повесить тканевые вывески с фотографиями города, чтобы туристам не так страшно было!

Виктория представляет, что все здесь должно превратиться в круглогодичную зону отдыха в стиле модерн. Зимой катки, летом кафе с официантами в костюмах того времени.

А впереди нас реальная, материальная пристань, огороженная двухметровым забором. Недавно ее отдали в собственность «Клуба моряков», но сейчас она аварийная и ее использовать нельзя.

— Раньше она была приличной… — оправдывается Виктория, когда показывает заасфальтированный прямоугольный пустырь, поросший мусором и травой, как будто она хозяйка квартиры, в которой забыла прибраться до прихода гостей. — Здесь кипела жизнь! Официально ее закрыли, потому что паспорт устарел. Неофициально — из-за того, что всем пофигу: берег не укрепили, паспорт не продлили. В администрации думали о других вещах. У нас почему-то туристов не очень ценят. Вот взять, например, общепиты…. Им заказ приносишь на десять человек, а они нос воротят! Говорят, тогда придется от постоянных клиентов отвлекаться. Так и кормят только своих.

— Разве они не видят в туристах прибыли?

— Понимаете, здесь жизнь подчиняется своим правилам. Это или воспринимается, или нет. Можно сказать: «А у нас так!». И все, без вариантов.

С нами к реке вышла местная детвора. Пятеро мальчишек тусуются у края воды: кто в трусах, кто просто с оголенным торсом. Затевается спор, в ход идут вопли, матерки. Парни решают: кто прыгнет с пристани и создаст больше всех брызг. Выбирают самого пузатого и подталкивают его к воде. Он обреченно смотрит вниз. Тишина. Бдыщь! Всех окатило водой. Раздается общее: «Ого-о-о!». Теплоход, большой, плывет мимо.

Из проекта «Небесные Кимры». Инвестиционный проект «Кимрская пристань» — ключевой для развития города. Скорее всего, инвестиционные ресурсы нужно искать в регионе ли в столице, да и управление должно быть внешним: местный бизнес и политики чувствуют себя лучше, когда невидимы из центра. С пристанью инвестору могут быть интересны места для общепита и современных рекреационных услуг вблизи пристани. Город должен гарантировать создание туристических маршрутов, даже ветхие старые здания с табличкой и ухоженной дороги — это музей, а не разруха. Полезно вовлекать волонтеров, затоков города, и местных краеведов для популярных в мире неформальных экскурсий.
Куда ссылали не самых приятных людей

— А правда здесь Мандельштам написал свой Савеловский цикл?

— Да это случайно на самом деле произошло, — отмахивается директор Кимрского музея Владимир Покудин. — Для него это был сто первый километр, куда ссылали не самых приятных людей. Для него Кимры — серая лента по ту сторону реки, которая не вызывала никаких эмоций. Да тут и Есенин проезжал, Фадеев родился, Панферов любил охотиться, в нашем Преображенском соборе Нежданова пела, в театр приезжал Станиславский… Мало ли кто здесь был. Тут первые дачи космонавтов строили. Очень много художников у нас приехали из разных концов страны. К нам даже из Карелии, из Крыма переезжают!

Из проекта «Небесные Кимры». «На откосы, Волга, хлынь, Волга хлынь,/ Гром, ударь в тесины новые», — эти стихи Осип Мандельштам написал в Доме творчества «Савелово» в Кимрах незадолго до второго ареста и гибели. Для московской интеллигенции 101 километр и Мандельштам важнейшие темы, которые можно развивать с общественными организациями и с деятелями культуры. Так у популярного певца Псоя Короленко есть песня на эти стихи в цикле «Русское богатство», и эта песня особенно хорошо звучит у берегов Волги, где могло бы быть место Манделдьштамовского песенного фестиваля.

Художественная аура

— Мои картины, — говорит художник Петр Гусев, — можно купить в Кимрах и в Женеве.

Он дарит нам репродукцию, на оборотной стороне написано – «Piotr Goussev, Galerie La Primaire». Вообще-то Гусев двадцать шесть лет живет в Кимрах. Мы с ним осматриваем городской выставочный зал.

— Меня сюда позвал мой друг, художник Комлев, он тоже тут живет, — говорит Гусев. — О, а вот идет Дима Ефремов. Тоже приезжий художник.

Когда Петр Гусев приехал в Кимры, он купил за бесценок накренившуюся двухэтажную избушку. Зашел – пол наискось…

— А потом я подошел к окну, посмотрел – и сразу захотелось взять мольберт и краски, — рассказывает Гусев. – Там была такая дорожка, над ней живописное дерево, сквозь листву солнце пробивается, и идет женщина в шляпе, как будто прямиком из Парижа в Кимры. Я посмотрел и говорю – покупаю дом! Сколько я из этого окна пейзажей потом нарисовал!

Гусев показывает место, где написал другую картину. Улочка мимо дома латинской буквой «S» извивается вниз, на ней тень дерева. Пройдешь один, не заметишь, а глазами художника посмотришь – красота.

Неторопливо сворачиваем на безлюдную улицу. Гусев вдруг замечает человека, который быстрым шагом мчится в ту же сторону. Кричит: «Володя!» — разумеется, и это тоже художник. Тоже приезжий. А имя и фамилия – два древнерусских города. Владимир Ростов.

Владимир Ростов широко улыбается. Длинные волосы с сединой, аккуратная борода. С ходу приглашает в свою мастерскую. Его деревянный дом, что в тени церкви, знаменит, многие его рисовали. И Ростов тоже, только дорогу сильно расширил – эх, чтоб тройка могла промчаться!

— Здесь, знаете, русский дух, Русью пахнет, — улыбается Ростов. Он объездил все области вокруг Москвы, искал дом. Везде понравилось, а остановился в Кимрах, которые вообще не понравились. Остановился по очень простой причине. В наркостолице России, как неофициально называли тогда городок, были самые дешевые дома. Купил за пятьсот долларов.

— Захожу в дом, а тут столько света! У меня мысль сразу: для мастерской идеально! Потом и к городу стал привыкать. Вообще-то мне везде хорошо. Но здесь аура действительно волшебная. Здесь мне легко дышится, вольготно. Тут… неповторимость. Как в сказке.

Под небом голубым вдруг звон колоколов. Пронзительно и чисто созывает на службу.

— Я хоть пейзажи и не рисую… — говорит Ростов. — Но вдохновляюсь видами. О, вы знаете, у меня целая толпа художников собиралась, — Ростов заулыбался. – Представляете, в мой маленький домик набивалось по тридцать человек. Иногда смотрю в окно – идут художники. К ним народ: куда идете? Они – к Ростову! Можно с вами? Пошли! И смотрю, вереница такая длинная получается. Мама дорогая! Пару раз даже акварельки утащили – у меня на стенах развешаны были на кнопках. Я уж рукой махнул. За всеми не уследишь.

Ростов говорит, и сейчас в Кимрах художников человек сорок, из тех, что постоянно выставляют картины на продажу. На городок, в котором меньше пятидесяти тысяч жителей.

– Плюнь на улице, – говорит Ростов, — в художника попадешь.

Из центра города идем пешком на окраину Кимр – в гости к местному портретисту Константину Паку. Стройка большого торгового центра, жилые кварталы, маленькие магазинчики и небольшие рыночные развалы. В частном секторе — разбитая сельская дорога, непросыхающие огромные лужи, разросшиеся кусты и деревья. Вдруг — аккуратно выстриженный куст-кубик. Второго такого мы больше не встретили.

81-летний кореец Пак беспокоится, чтобы гости устроились поудобнее. В мастерской идеальный порядок. Константин приехал из Казахстана с желанием бросить свое дело – надоело быть художником, хотел раздать холсты и краски детям. А в Кимрах почему-то снова стал писать.

— Я приехал сюда – и все сложилось!

Помолчал немного, улыбнулся.

— Может, конечно, мы сами это придумали, про особую ауру, насочиняли, и живем этим. Но я так люблю это неказистое место. Мы не обижаемся даже на запустение, дорожные ямки. Если все закатать в асфальт, может, и ауры не останется?

Из проекта «Небесные Кимры». В России есть малые города и села, которые приобрели российский туристический статус благодаря активности художников, которые выбрали там место для проживания и творчества. Местную художественную. Общину нужно вовлекать в городские мероприятия, но не как гостей, а как тех, кто кому нужно только помочь сделать самим городские события и приглашать друзей из столицы.
Геомагнитная пружина

Есть легенда, что во времена Брежнева специалисты искали самые чистые геомагнитные места в стране. И нашли их именно в Кимрах. Поговаривают, что природные катаклизмы обходят Кимры стороной – необъяснимые силы защищают. Например, в 1983 году неподалеку проходил сильный смерч, он даже поднял трактор и отнес его на сто метров. А в Кимрах – все спокойно. Только ветерок!

Директор кимрского музея Владимир Покудин говорит не присаживаясь.

— Когда живешь здесь, время останавливается. Многие это чувствуют. Когда подъезжаешь к Кимрам, кажется, что пересекаешь какую-то особую границу. Это тонкие материи, их надо воспринимать на другом уровне, — директор предельно серьезен. – А когда уезжаешь из Кимр, чувствуешь, как какая-то пружина натягивается. Потом она начинает срабатывать, ты просто влетаешь обратно, и все. Я сам уезжал отсюда в армию, потом учиться, но знал всегда, что вернусь домой. Не подумайте, пожалуйста, что это какая-то шутка.

Из проекта «Небесные Кимры». Упадок малых городов связан во многом с трудовой миграцией в столицы. Это в короткой перспективе нельзя остановить. Но можно поймать обратную миграцию — людей, которые устали от безумного ритма Москвы и хотели бы жить или в по-человечески приятном и удобном месте, или хотя бы иметь дом, куда можно уехать отдохнуть из столичного «муравейника». Но здесь большая конкуренция, нельзя надеется только на сарафанное радио, нужна инфраструктуры привлечения (сайты, агентства и пр.), которые бы активно продвигала пустующие старые дома и участки с учетом привлекательности места, которой посвящены остальные разделы проекта.